Ошибка Марии Стюарт
Шрифт:
– Я… не знаю. – Мария совершенно забыла о его доспехах, наспех изготовленных местными кузнецами. Они переделали старые доспехи и подогнали их по его фигуре, а теперь должны были покрыть их позолотой.
– Ох! – разочарованно вздохнул он. Потом его лицо прояснилось: – А что ты наденешь?
– Я одолжу у кого-нибудь из мужчин половинные доспехи и буду носить их под одеждой. Мне не важно, как они будут украшены и будут ли хорошо сидеть на мне.
Она позволила себе полюбоваться Дарнли в новой обстановке. Он проследил за меблировкой своих покоев и уделил
– Знаешь, что было вышито у моей матери на постельных покрывалах? – однажды спросил он, нежно сжимая Марию в объятиях после очередной ночи любви. – Образы святых! Только их нашили сверху, так что она могла м-менять их п-по с-святцам! – он смеялся так сильно, что едва смог закончить фразу. – Да, в этом вся моя мать. Я всегда вспоминаю о таких вещах, когда думаю о ней.
– Мне хотелось бы познакомиться с твоей матерью, – сказала Мария. Дарнли много говорил о ней.
– Лучше не стоит. Она старая ведьма.
Теперь Дарнли стоял, поглаживая покрывало своей кровати.
– Я устал от алого цвета, – неожиданно произнес он. – Пожалуй, лучше сменить его на золотой.
Он получил это покрывало всего лишь месяц назад!
– Боюсь, с этим придется подождать, – сказала она. – Я должна заложить свои драгоценности, чтобы содержать войско, выступившее против сэра Джеймса. Пять тысяч солдат обходятся недешево.
Дарнли отпустил покрывало.
– Спасибо за доспехи, – сказал он. – Я не представлял, что тебе пришлось пойти на такие жертвы.
Мария улыбнулась ему:
– Считай это моим свадебным подарком.
Мария призвала к оружию всех боеспособных мужчин, предложив им собраться в Эдинбурге, захватив пятнадцатидневный запас провианта. Под ее знаменами оказалось пять тысяч человек с графом Мортоном во главе авангарда и графом Ленноксом во главе арьергарда. Вместе с Марией в середине войска находились Дарнли, Риччио и несколько лордов, сохранивших ей верность. Перед отъездом она освободила лорда Джорджа Гордона из тюрьмы, где он сидел после смерти своего отца, и вернула ему наследный титул графа Хантли.
«Именно лорд Джеймс получил наибольшую выгоду от мятежа Хантли, – подумала она. – Именно для Джеймса его падение стало наградой. По крайней мере теперь сын навсегда останется врагом того, кто враждовал с его отцом. А враг моего врага – мой союзник».
Мятежники под командованием лорда Джеймса собрались в Эйре, на западном побережье Шотландии. Он был не один: к нему присоединился герцог Шательро, кровный враг Ленноксов; Киркалди из Грэнджа последовал его примеру. Это ранило Марию в самое сердце и одновременно удивило: она всегда считала Киркалди своим верноподданным и к тому же ясно мыслящим человеком. Граф Аргайл тоже находился на их стороне. Докладывали, что войско мятежников насчитывает лишь около тысячи двухсот человек, но в ближайшее время они ожидали подкрепления с севера, от графа Аргайла.
– Мы сразимся с ними до
В конце августа под развевающимися знаменами Мария со своим войском выступила из Эдинбурга. Погода выдалась теплой и солнечной. Несведущему человеку могло показаться, что они всего лишь отправились в дозорный поход, радуясь щедрому августовскому теплу и наблюдая за фермерами, собиравшими урожай. Однако под ее платьем для верховой езды, с алой и золотой вышивкой, скрывались легкие доспехи, а под капюшоном – стальной шлем. За пояс она заткнула два заряженных пистолета, чтобы в случае необходимости они оказались под рукой.
Она оставила Эрскина в Эдинбурге управлять замком и предупредила Рэндольфа, что если ему вздумается помочь мятежникам английскими деньгами, – лорд Джеймс попытался придать своему мятежу религиозный оттенок, представив его как восстание протестантов, возмущенных свадьбой католиков, – она окружит дом и возьмет его под стражу.
Они продвинулись на запад через Литлингоу и Стирлинг, а потом повернули на Глазго. По-прежнему стояла хорошая погода, придававшая происходящему некую праздничную атмосферу.
К удивлению Марии, мятежники не стали вступать с ними в бой, а попытались обойти с фланга, дабы воспользоваться их отсутствием в Эдинбурге. Развернувшись, армия Марии перестроилась и направилась обратно к Стирлингу. Внезапно разразилась буря. То тут, то там угрожающе сверкали молнии, вода лилась с неба, как во времена Всемирного потопа, превращая ручьи в бушующие потоки. Ливень молотил с такой силой, что вода попадала в рот, отчего люди начинали кашлять и задыхаться. Когда они достигли берега некогда мелководной речки Каррон, некоторых солдат смыло с палубы и точас унесло прочь. Скорее всего, они утонули.
– Давайте остановимся! – крикнул Дарнли. – Давайте остановимся и подождем здесь!
Пелена дождя застилала его лицо, не спасал даже шлем, а его волосы походили на мокрые сосульки.
– Нет! – прокричала в ответ Мария. – Мы не можем останавливаться, нужно преследовать их!
Она посмотрела на бурлящие мутные воды реки и перекрестилась: «Боже, смилуйся над душами погибших!» Потом она направила лошадь вперед, надеясь, что ее не унесет на стремнине. И лошадь благополучно вынесла ее на другой берег. Дарнли против своей воли последовал за женой, вцепившись в гриву своего коня.
Мятежники вступили в Эдинбург, но город взять не смогли. Горожане не присоединились к ним, а Эрскин, сохранивший верность королеве, открыл встречный огонь из замка, и они были вынуждены отступить. На этот раз мятежники двинулись на юг к Димфрайсу, где в нерешительности остановились и стали ждать помощи от англичан.
Войска Марии тоже наконец сделали привал и разбили палатки прямо в поле. Она была чрезвычайно рада – недавно ей сообщили о бегстве мятежников. Теперь она стояла у входа в свой шатер, держась за откинутый клапан, и смотрела на закат, окрасивший постепенно успокаивавшиеся воды Каррона.