Ошибка президента
Шрифт:
Во-первых, это был его родной город.
В тебя когда-нибудь стреляли свои?..
Полет с четырнадцатого этажа занимает примерно три с половиной секунды. Хватит времени сообразить, откуда взялась пуля, пробившая легкое. Наверное, она уже вращалась в стволе, когда ты ощутил нечто и потому начал двигаться в сторону. Поэтому и получил ее не в сердце.
Санька Веригин работал в американском стиле и целился исключительно в корпус, считая все остальное непрофессионализмом. Твой напарник, которому ты в силу врожденного идиотизма верил как себе самому. «Почерк» которого ты узнал бы из тысячи.
Сначала
Тебя когда-нибудь подвешивали в белоснежном кафельном уголке большого светлого помещения, похожего на научную лабораторию? Выколупывали без наркоза Санькин презент? Заправляли на его место провода с электричеством?..
И самое забавное – ты какое-то время еще надеялся, что тебя выручат. Потому что идиотом родился. Да к тому же знал, как это делается. Самому доводилось участвовать Все происходит до безобразия буднично. В некоторый момент без лишнего шума открывается дверь, и тебя подхватывают на руки, коротко шепнув в ухо: «Живой? Держись…»
Ты надеялся. Хотя в минуты просветления сам отлично понимал, что зря. Ты девяносто девять раз видел это в дурнотном подобии сна. Видел в таких подробностях, что явь не сразу достигала сознания. И самое забавное: вызволять тебя все девяносто девять раз являлся именно Санька.
Ты слышал его голос. Ты осязал прикосновение его рук. Чувствовал его запах.
Господи, да через полгода такой жизни даже клинический идиот сообразит, что значит акт доброй воли.
Это когда изменяются обстоятельства и советской родине становится до зарезу нужен доктор Морис Ботамунда, провозгласивший социалистическую ориентацию.
Когда твой напарник Санька получает отдельные указания, а тебя сдают с потрохами. Потому что доктор Ботамунда выдвинул некоторые условия. Доктору Ботамунде, надумавшему строить социализм, в частности, понадобился ты – человек, который, миновав хорошо подготовленных телохранителей, угомонил командующего войсками суверенной республики. Докторского единоутробного брата.
Бывшего царька племени атси, а ныне президента Республики Серебряный Берег устроило бы и мертвое тело. Но живое, конечно, подошло еще больше.
Акт доброй воли – это когда за тобой никто не придет. Вот что это значит.
Такие дела.
Они там вовсю сочетали прогресс с красивыми традициями старины. И настал день, когда тебя извлекли на свет Божий и повезли бросать в боковой кратер священного вулкана Катомби. К тому времени ты уже месяца три разыгрывал помешательство. Ходил под себя, пускал слюни и часами лежал на бетонном полу, свернувшись в позе зародыша. Наверное, поэтому солдат в грузовике оказалось всего только шестеро. Плюс офицер в кабине. И никто из них понятия не имел о том, что кое-какие остатки былой формы у тебя еще сохранились.
Офицер умер последним, успев всадить в тебя пулю. Следы, оставленные у края, неопровержимо свидетельствовали, что вы с ним сцепились в борьбе и вместе сорвались в дымные недра. На самом деле ты снял с него форменную рубашку, разорвал ее пополам и замотал ноги, чтобы можно было хоть как-то ступать ими по земле.
Ты знал, что за горами начиналась пустыня. А по пустыне кочевало племя мавади, с которым у доктора Ботамунды имелись легкие разногласия. Разногласия касались то ли
Через три недели мавади нашли в песках белого человека, бредившего на неведомом им языке. Белый человек умирал от ран и жары, и молодые воины вытащили кинжалы, чтобы сделать ему последнее благодеяние. Но Мать племени удержала своих детей. Тебе дали немного воды, смазали раны едкой смолой и подняли тебя на верблюда.
А еще через несколько месяцев лидер социалистической революции, народный герой Серебряного Берега доктор Морис Ботамунда был злодейски убит агентами западных разведслужб. Ты спрятался там, где спрятаться было нельзя. Охранники президента прошли с собаками в метре от тебя, но не забеспокоились ни собаки, ни люди. Потом коротко гавкнул «марлин», несомненно заслуживавший доверия больше, чем кто-либо из людей. И мозги царька племени атси залепили темные лица телохранителей.
В отличие от Саньки, ты предпочитал целиться в голову.
Скрыться с места покушения было невозможно. Ты скрылся. На прощание мавади вручили тебе старинный горшок, набитый необработанными изумрудами. Ты пытался отнекиваться. Это не плата, сказала Мать племени. Это подарок.
Знай, белый сын, сказала она, пока будет жив хоть один воин мавади, каждый год в первый день Месяца Гроз к подножию Спящего Великана будет приезжать всадник.
Знай, белый сын, где бы ты ни был, тебя всегда ждет любовь и забота под кровом черных шатров у священного очага…
Когда тебе время от времени дарят необработанные изумруды, в жизни появляются определенные перспективы. Сами собой находятся очень дорогие и хорошие клиники. И в них врачи, не только не любопытные, но и страдающие замечательными провалами в памяти. Можно вставить новые зубы. Все тридцать два. Можно не торопясь обсудить с хирургом эскизы и скроить из бесформенной котлеты вполне пристойную внешность. Много чего можно сделать хорошего.
С тех пор ты не единожды гостил у мавади. В первый раз перестал жить правительственный чиновник, вздумавший пустить налево гуманитарные медикаменты, предназначенные кочевникам. Чиновного воришку нашли без каких-либо признаков насильственной смерти в личном кабинете, куда совершенно точно не входил никто посторонний. Во второй раз умерли двое полицейских-атси, отобравшие корзину фиников у молодого мавади. Некто подстерег их в переулке и размазал стражей порядка по глухой глинобитной стене.
Стоит ли корзина фиников двух человеческих жизней?
Спросим иначе. Стоит ли дальше жить людям, способным из-за корзины фиников унижать человека?
Определенно не стоит.
На сей раз мавади не удалось вручить тебе никакого подарка. «Это для других я делаю дело за деньги, – сказал ты Матери племени,– А здесь я исполняю свой долг. Свой долг сына».
У тебя тогда уже была неплохая репутация в определенных, как говорится, кругах. И заказчики по всему миру. Если ты брал контракт, объект мог ставить последнюю точку. Но иногда ты говорил «нет», и твой отказ встречали с пониманием и уважением.