Ошибка резидента (кн.1)
Шрифт:
На новой машине, с новым номером, если обстряпать все за несколько минут, уже из парка можно, пожалуй, выехать без «хвоста» — ведь следящие, если они есть, знают его по машине и по ее номеру так же хорошо, как и в лицо. И еще одно соображение: если он действительно на крючке у контрразведки, то можно предполагать, что где-то в чреве его машины спрятан миниатюрный радиопередатчик, посылающий в эфир непрерывные сигналы, по которым оператор на пеленгующей станции в любой момент может определить, в каком районе находится машина. Искать передатчик сейчас нет времени. Пришлось бы
Надежда поехал в парк. Поставив машину в угол к забору, чтобы никому не мешала, поднял капот, снял колпачок с трамблера, перепутал провода, один из них чуть зачистил, чтобы он замыкал на корпус, закрыл капот, быстро пересек двор и вошел в диспетчерскую.
Мария была на месте.
— Ты что приехал? — спросила она.
— Да, понимаешь, что-то барахлит мотор, а у меня же рейс по заказу. Через пятнадцать минут. — Михаил поглядел на часы. — Как бы это к шефу подкатиться, чтобы дал другую?
— Все на обеде, — сказала Мария. — Хотя обожди, дядя Леша здесь.
Дядя Леша был дежурным механиком. Мария позвала его, и в пять минут все было улажено.
— Бери машину Сливы, у него сменщик не вышел, — предложил механик. — Машина на ходу. Заправлена, помыта.
— Спасибо, дядя Леша. — Михаил протянул Марии свою путевку. — Перепиши.
Мария зачеркнула на путевке старый и написала новый номер машины.
— Заезжай часов в пять, пообедаешь, — сказала она, глядя, как Михаил прячет путевку.
— Обязательно.
Он наклонился через перила, поцеловал ее.
Спустя несколько минут Надежда выехал из парка на таксомоторе водителя Сливы. Пиджак, в котором был до этого, он снял и положил под себя на сиденье, форменную фуражку тоже снял. На нем была теперь кремовая курточка на «молнии». Все шло пока строго по плану…
Часто меняя скорость. Надежда сделал большой круг по восточной окраине города. Улицы здесь были в дневные часы малолюдны, автомобили сюда заезжали редко. За ним следом никто не ехал. Если с утра и был «хвост», теперь он от него оторвался.
Надежда закурил и прибавил газу. Пора ехать по адресу — это в районе новостроек, который здесь называли по-московски Черемушками.
Он опоздал всего на десять минут. Те, что заказали машину, жили в только что отстроенном доме. Надежда поднялся на лифте, позвонил. Дверь открыла пожилая женщина. Его ждали, но сами готовы еще не были.
— Переезжаем на дачу, — объяснила женщина. — Осталось сложить посуду в корзинку, и поедем. Входите, входите!
В квартире стоял переполох, два молодых голоса — мужской и женский — переругивались без всякого вдохновения, автоматически. Иногда им мешал ругаться детский голосок, задававший какие-то вопросы. Видно, шла усиленная упаковка вещей.
— Может, хотите чаю? — спросила женщина просто из вежливости. — Я подогрею…
— Спасибо, — сказал Михаил. — Не беспокойтесь, занимайтесь своим делом, я на кухне подожду. Водички, с вашего разрешения, попью.
— Ради бога, ради бога. Стаканы там в шкафу, пожалуйста. — И ушла в комнату.
В кухне Надежда оглядел стены. Вытянув из кармана брюк бумажный сверток, откинул металлический
Тут и хозяева появились, вся семья. Все они улыбались, малыш в том числе.
— Вы нам поможете? — спросила молодая румяная мама.
— Давайте что-нибудь потяжелее, — сказал Надежда, бросив мимолетный взгляд на высокого худого папу в очках с толстыми стеклами. Вид у того был измученный, страдальческий. Теща пригласила Надежду в комнату и показала на плетенную из прутьев корзину.
— Только осторожнее, здесь посуда, — предупредила она.
— Не беспокойтесь.
Не прошло и получаса, как чемоданы и узлы были сложены в багажник и славное семейство в полном составе разместилось в машине. Впереди села мама с сыном.
Вырвавшись из путаницы улиц на загородное шоссе и отметив, что ни впереди, ни сзади нет других машин, Надежда выжал газ до предела и облегченно откинулся на спинку сиденья.
Разгрузка отняла совсем немного времени, и в четверть четвертого Надежда отъехал от дачи, пожелав дачникам хорошего лета.
На шоссе он повернул не к городу, а в противоположную сторону. Вдалеке синела зубчатая стена леса. Он ехал, все время держа стрелку спидометра на восьмидесяти, и скоро машина нырнула вместе с дорогой в прохладный тенистый коридор. Ели подступали с обеих сторон прямо к кюветам. Надежда сбавил ход. Заметив тележную колею, ответвлявшуюся от дороги в глубину леса, он свернул на нее и поехал не спеша, притормаживая всякий раз, как под колеса ложились особенно толстые корни. Полоска этой лесной дороги, как рука с набухшими жилами, вся была переплетена корнями могучих деревьев. Показался просвет. Началась знакомая большая поляна, а за нею молодой ельничек. Как раз то, что ему нужно.
Надежда выбрал проезд поудобнее, чтобы не исцарапать машину — впрочем, эти мягкие елочки вряд ли могли царапаться, — вдвинулся в заросли метров на двадцать и выключил мотор. Вышел, отводя ветки от лица обеими руками, на чистое место.
В лесу пели птицы. Над поляной струилось зыбкое марево, пропитанное дремотным стрекотаньем кузнечиков.
Надежда вспомнил, что сегодня пятница. Он еще неделю назад договорился с Петром Константиновичем, своим сменщиком, поработать две смены подряд, в пятницу и субботу, чтобы в воскресенье быть свободным. Послезавтра они с Марией собирались поехать за город, погулять в лесу.
Он не удивился тому, что жалеет Марию. Удивительно было другое: собственное безоглядное бегство вдруг показалось ему паническим, а опасения по крайней мере преждевременными.
Но тут же подумал, что это говорит в нем его легализовавшийся двойник, привыкший к размеренной жизни, расслабившийся, умиленный шорохом бабьей юбки. И погода такая, что сейчас бы валяться в траве, напившись холодного молока…
Что ж, и с Дембовичем тоже придется расставаться. И не Надежда тут главный виновник — во всяком случае, не с него началось.