Ошибка резидента (кн.2)
Шрифт:
— Вы можете подтвердить, что у Алексея Дмитриева пропал гаечный ключ? — спросил Орлов.
— Да. Пользовался им. А потом он пропал.
— Вспомните, пожалуйста, когда именно вы спрашивали ключ у Дмитриева в последний раз.
— Точно не помню, а было это прошлым летом, в июле, а может, в августе.
Составив протокол и дав подписать его Парфентьеву, Орлов сказал:
— Спасибо. Всего доброго.
Едва Парфентьев покинул кабинет, вернулся Леша. В руке он держал сложенный вчетверо лист ватмана. На ходу развернув его, Леша положил лист на стол перед Орловым.
— Вот.
— Который он? — спросил Орлов.
Леша снова ткнул пальцем.
— А вот, со стула поднимается.
Орлов недолго разглядывал лица на снимке, потом позвал помощника.
— Отправь это в фотолабораторию, пусть выкадрируют крупно человека на заднем плане. Скажи — срочно.
— Садитесь, продолжим, — сказал Орлов Леше. — Теперь такой вопрос. Не встречали ли вы Светлану Сухову с пожилым мужчиной? Или приходилось?
— Я не видел, а Витек встречал.
— Не тот ли это, что на снимке?
— Трудно сказать… Мы про снимок, честно говоря, давно забыли… Год прошел…
— Ну а как, на ваш взгляд, сильно изменилась Светлана за этот год? Или не замечали?
— Прибарахлилась, конечно.
— И больше ничего?
— А что же еще?
Орлов попросил Лешу в ближайшие дни никуда из города не уезжать и попрощался с ним.
После обеда у Михаила Петровича состоялось маленькое совещание с помощниками.
Из того, что удалось узнать о Галине Нестеровой, существенным для дела представлялся лишь один момент: она, как и Светлана Сухова, за прошедший год обновила все свои туалеты. Ничего предосудительного никто за нею не замечал.
Что касается универмага, то сведения оттуда были интереснее: две продавщицы заявили, что могли бы узнать в лицо пожилого человека, который довольно регулярно наведывался к Светлане — то ли как обыкновенный покупатель, то ли специально ради самой Светланы.
Выяснилось также, что Светлана покинула универмаг в двадцать часов пятнадцать минут. Последней, кто видел ее в универмаге, была заведующая сектором. По всей вероятности, она и была тем «предпоследним», кого искал Орлов. Но следствию это ничего не дало.
Наметив план дальнейших действий, Орлов отпустил своих сотрудников и позвонил — четвертый раз за день — в нейрохирургическую клинику. Оказалось, что уже собирался консилиум. Прогноз неутешителен: травма черепа нарушила функции жизненно важных центров, и выздоровления, если оно придет, надо ждать не скоро — не ранее чем через три-четыре месяца. Парализованы конечности. Светлана не видит, не слышит и не может говорить. Когда восстановятся зрение, слух и речь, пока невозможно предсказать.
Значит, из первоисточника следствию добыть ничего не удастся.
К трем часам пополудни принесли из фотолаборатории выкадрированный из фотокарточки увеличенный портрет неизвестного пожилого мужчины, снято было не в фокусе, а при увеличении нерезкость еще усугубилась, но портрет годился для идентификации. Взяв из фототеки портреты трех других мужчин, сходных по типу, Орлов отправился в универмаг.
Продавщиц, которые знали в лицо того человека, который навещал Светлану Сухову, вызвали в кабинет директора.
Теперь требовалось установить, был ли этот человек знаком со Светланой к тому времени, когда делался снимок, то есть в конце мая — начале июня. Светлана говорить не могла — значит, надо спрашивать Галину Нестерову.
…Скорее всего Орлов, если бы он знал о состоянии, в котором Галина пребывала с тех пор, как Вера Сергеевна по телефону, заливаясь слезами, рассказала ей о случившемся, — скорее всего он отложил бы встречу с ней по крайней мере на завтра. Единственная подруга потерпевшей должна болезненно переживать несчастье — это понятно всякому. Но то, с чем столкнулся Орлов, граничило чуть ли не с катастрофой. Галина Нестерова с утра, после телефонного разговора с матерью Светланы, не пошла в университет, не стала завтракать, не отвечала матери, которая после двух безуспешных попыток разговорить дочь оставила ее в комнате и удалилась в свою спальню. Галина сидела в низком кресле, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладонях. Ольга Михайловна, позавтракав, поехала в парикмахерскую, вернулась, пообедала, а Галина все сидела, не меняя позы. Часы пробили шесть вечера — она все сидела. Немудрено, что она не могла сразу встать, когда за нею приехал посланный Орловым оперативный работник. Она самостоятельно и вниз спуститься не сумела бы — так затекли у нее ноги. Помощник Орлова принял это за минутную слабость, иначе он не настаивал бы на немедленной явке в управление.
Увидев ее входящей в кабинет и встав ей навстречу, Орлов спросил:
— Вы плохо себя чувствуете?
Галя не ответила. Орлов взял кресло, поставил его поближе к своему столу.
— Садитесь, пожалуйста.
Она послушно села.
Орлов спросил:
— Вы в состоянии ответить на несколько вопросов? Мы можем и отложить.
— Прошу вас, — сказала Галина.
Орлов решил действовать по несколько сокращенной программе — выяснять только самое необходимое.
— Посмотрите на эти фотоснимки. Кто-нибудь из них вам знаком?
Галина перебрала одну за другой четыре карточки.
Портрет из Лешиного кадра задержался в ее руке. Она узнала Виктора Андреевича.
— Этот, — без всякого выражения, вяло вымолвила она.
— Как его зовут?
— Виктор Андреевич.
— Вы давно с ним познакомились?
— В прошлом году.
— При каких обстоятельствах?
— Он сам пришел к Светлане.
— Ухаживал за ней?
— Нет, что вы…
— Его фамилия?
— Мы не знаем.
— Вы хотите сказать — Светлана тоже не знает?
— Да.
Орлову стало ясно, что, хотя Алексей отдал фотоснимок Светлане еще год назад, у подруги никогда не возникало мысли, что человек на снимке и некий Виктор Андреевич — одно и то же лицо.
— Где он работает?
— На химкомбинате. В лаборатории.
— А кто сидит с вами за столиком?
— Пьетро… Итальянец…
— Как его фамилия?
— Гале стоило труда вспомнить. Наконец она вспомнила.
— Маттинелли.
— Турист?
— Он работал на химкомбинате. Инженер.