Ошибка Ромео
Шрифт:
Если вам кажется, что кристалл - предмет, далекий от био логии и нашей темы жизни и смерти, взгляните на тыльную сто рону вашей руки. Все поверхностные клетки кожи представляют собой полупрозрачные кристаллы, скрепленные тонким слоем жи ра. Это жесткие клетки, наполненные кератином, почти по всем параметрам мертвые. Очень скоро они будут сброшены и исчезнут вместе с еще пятьюстами миллионами клеток, которые мы ежеднев но теряем, но пока что они покрывают поверхность всего тела как гибкий панцирь, специально предназначенный для защиты 'на ходящихся под ним нежных тканей. Подлинно живые клетки не могут перенести соприкосновения с воздухом, защитные же кри сталлические клетки, вытесненные на поверхность заменяющими их новыми клетками, не гибнут. Они совершают самоубийство. Задолго до того, как эти клетки достигают
Мертвы ли клетки кожи? Если мертвы, то наше тело букваль но укрыто смертью. Ни одной живой клетки не видать, в поле зрения одна лишь смерть, и все же нас числят среди живых. Да вайте же разрешать сомнения в пользу жизни, ведь ясно, что существуют различные стадии "мертвости". Опора на сочетание признаков жизни и смерти даст, по-видимому, наиболее реалис тическую классификацию живой материи. Есть одно очень важ ное следствие странного поведения вирусов, следствие, не остав ляющее и тени сомнения, старые определения, основанные на по лярности понятий "жизнь" и "смерть", совершенно не годятся
Жизнь зависит от смерти. Мы обязаны жизнью не только клет кам, воздвигающим барьер между нами и внешним миром, но i огромным армиям других клеток, постоянно кладущих свою жизн1 во внутренних битвах за полный расцвет организма.
На каждую тысячу красных кровяных телец приходится одне чуть более крупная и прозрачная клетка с ядром. Эта клетка име ет способность к амебному движению и стремится проскочить
^ другими клетками своего типа вдоль стенок сосудов, вместо тог^ чтобы нестись посередине в протоплазменном потоке, влекущем красные тельца к месту их назначения. Белые тельца используют кровоток только как средство передвижения и просачиваются сквозь стенки капилляров в ту точку окружающей ткани, где в них может оказаться нужда. Белые тельца готовы к немедленному действию. Они быстро собираются к месту заражения или к ране, кидаются на проникшие внутрь бактерии и берут их в полное ок ружение и плен. Одна-единственная клетка может схватить и переварить не менее двадцати бактерий, но ущерб при этом нано сится обеим сторонам. Тельца часто погибают от токсинов, и гной, появляющийся на месте схватки, есть не что иное, как скопление мертвых белых кровяных телец. Очевидно, что нашему телу не обходимы эти всеядные бойцы, справляющиеся не только с по стоянной угрозой вторжения бактерий, но и поглощающие час тички разложения, нападающие на все, чуждое системе. Если в организме мало белых кровяных телец - это катастрофа, но ца рящая в нем демократия подвергается серьезному испытанию и в том случае, если размеры армии слишком велики. Перепроизвод ство белых кровяных телец приводит к лейкемии.
В нормальных условиях организм поддерживает равновесие. Тело избегает вредного демографического взрыва, воспроизводя новые клетки по Мере отмирания старых. Ему не приходится ждать, поскольку гибель старых клеток в значительной степени предопределена. Каждый день кто-то из нас умирает, чтобы ос тальные могли жить. Очевидно, что неизбежно приходящая смерть не может быть случайностью, произвольным результатом конку ренции, обеспечивающей выживание самых приспособленных. Смерть имеет определенную задачу. Она включена в программу жизни, и выживание организма возможно лишь в том случае, если происходит планомерное отмирание некоторых его частей.
Недавний эксперимент с птенцами, проведенный двумя амери канскими эмбриологами, убедительно подтвердил этот факт. Эмб риологи показали, что крылья птиц могут стать функциональ ными, только если особые мезодермные клетки развивающегося крыла зародыша отмирают в установленные сроки и позволяют другим клеткам развиться в летательные мышцы. Смерть этих клеток является неотъемлемой частью роста всех летающих птиц. Сходный процесс запланированного убийства включен в программу развития лягушки. Головастики живут в воде, где они питаются водными растениями и передвигаются посредством волнообразных движений длинного мускулистого хвоста. По мере развития
из насекомых. У головастиков отрастают конечности, и примерно в возрасте четырнадцати недель молодые лягушата выбираются на твердую землю, хвост им теперь только мешает. На этой стадии развития хвост постепенно исчезает - он поглощается изнутри специальными подвижными клетками, которые ведут себя точно так же, как белые кровяные тельца, нападающие на бактерии, с той только особенностью, что здесь мы наблюдаем акт канниба лизма. Жизнь движется, уничтожая самое себя.
Мы привели примеры того, как жизнь поддерживается с по мощью смерти в пределах единичного организма. Однако нам го раздо ближе и понятнее то, как смерть помогает сохранить необ ходимое равновесие в целой популяции, не позволяя ей слишком разрастись и стать неуправляемой. Не будь смерти, мир завоевали бы организмы, размножающиеся быстрее остальных. Одна малень кая невидимая бактерия может самостоятельно произвести за несколько часов огромное потомство, равное весу человека, а каж дый грамм почвы содержит 100 миллионов таких потенциальных патриархов. Менее чем за два дня вся поверхность Земли была бы покрыта зловонными дюнами бактерий всех цветов радуги. Бес препятственно размножаясь, простейшие дадут нам такую же картину за сорок дней; комнатной мухе потребуется четыре года, крысе - восемь лет, растения клевера смогут покрыть всю Землю за одиннадцать лет; но прежде, чем нас вытеснят слоны, пройдет не меньше века.
К счастью, рост популяции многих видов является самоограни чивающимся. В классическом случае ботанической преемствен ности растение-пионер, расцветающее на почве с низким содер жанием азота, продвигается затем на открытую площадку. Здесь оно пышно разрастается и в результате добавляет азот в почву. Таким образом, процветание становится причиной разрушения самого условия успешного развития. Для ограничения тех видов, которые лишены такого самоконтроля, существуют хищники, взимающие с них свою дань.
Жизнь питается жизнью, и в итоге мы получаем цикл, в кото ром атомы, образующие данную конкретную часть живой мате рии, бесконечно переходят из одной живой формы в другую. Зе леные растения производят жизнь из почвы, воды и энергии солнца. Они умеют извлекать свое сырье прямо из неживой мате рии, но затем растение съедается гусеницей, которую подхваты вает пролетающий воробей, попадающий, в свой черед, в когти ястреба, а тот умирает позже от обморожения и становится пищей жуков, роющихся в отбросах... и так далее. Попав в сеть живой материи, атомы захватываются чем-то вроде органической инер ции, проносящей их через бесконечные жизненные циклы, длящие ся веками. Может даже показаться, что жизнь способна внести
мистическое начало в неживую материю одним своим соприкос новением с ней, и, попав однажды в живую клетку, материя пре терпевает превращения, ведущие к возможности ее повторного вхождения в живую ткань. Позже мы увидим, что эти превраще ния постепенно учатся измерять.
Биофизик Джозеф Гоффман называет этот непрерывный про цесс "атомным водоворотом жизни" и напоминает, что за редким исключением вся наша пища была недавно частью другого живого существа, что рост растений зависит от наличия прежде жившей материи, даже если она, как, например, зола, была впоследствии сожжена. Ясно, что изменение, вносимое жизнью в материю, не имеет чисто химической природы.
И снова мы сталкиваемся с понятием степеней смерти. Остан ки живых организмов еще хранят следы жизни и Должны, вероят но, рассматриваться как ее часть. Каждая отдельная частичка живой материи, находящаяся ныне на поверхности земли, была со творена жизнью, и, вероятно, многие ее фрагменты несут на себе ее следы. По всем традиционным определениям, перегной мертв, но он тем не менее существенно отличается от камней. Гоффман пред полагает, что "живые существа знают гораздо больше, чем могут поведать", и что дерево раскидывает семена "в надежде", что им встретится не только голый камень. Учитывая известную нам связь между отдельными растениями и другой живой природой, трудно не согласиться, что сеть жизни заброшена так широко, что включает даже недавно "умершее".