Ошибка
Шрифт:
— Хорошо. Хотя ты мне поможешь. Для этого дерьма понадобится немало работы.
— Окей, без проблем.
— Я собираюсь прокатиться по заброшенным домам в северной части города. Дай мне несколько дней, и я, вероятнее всего, смогу найти скрытую дорогу, которую мы сможем использовать, — я слышу треск радио, по которому запрашивают о подмоге, от чего Дэвид стонет. — Я займусь этим позже. Мне нужно ехать, — быстро говорит он, и вешает трубку.
Открыв ящик стола, я достаю её цепочку. В её крошечных трещинах ещё виднеется засохшая кровь. Она никогда не оценит того, что я делаю для неё, но это не имеет никакого значения.
Спустя
— Это слишком даже для меня, — бормочу я, дрожащими пальцами доставая цепочку Тор из кармана.
Я цепляю её на шею мёртвой женщины, стараясь нащупать замок. Дуновение лёгкого ветерка усиливает протухший запах гниющей плоти, ударяя им мне в нос, и я хочу блевануть. Мне приходится отойти, чтобы вдохнуть свежего воздуха, и я наконец застёгиваю этот замок.
Дэвид подбрасывает мне пару плоскогубцев.
— Вырви ей зубы.
— Ты серьёзно? — я морщу лоб, указывая на труп. — Блядь, я не собираюсь этого делать!
— Записи о зубах не будут совпадать. Если ты хочешь, чтобы они поверили, что это она, значит единственными уликами, которые укажут на неё, должна быть цепочка, — Дэвид поглаживает капот, прислоняясь к машине, — и этот автомобиль. Если хочешь заставить людей думать, что она мертва, то это то, что тебе нужно сделать.
Я снова слышу запах мёртвого тела, чувствуя, как мой желудок начинает мутить. Сглотнув желчь, разъедавшую моё горло, я наклоняюсь в машину и кладу свою ладонь на холодный лоб женщины. То, что находится под моей ладонью, больше не чувствуется как кожа. Оно влажная и похожа на воск. Я давлюсь и кашляю, выплёвываю полный рот слюны, а затем зажимаю плоскогубцами один из нескольких зубов. Мне приходится приложить больше силы, чем я думал, пока я расшатываю его в десне. Каждый раз, когда я тяну его, слышится треск, от которого меня почти выворачивает наизнанку.
Вытянув последний зуб, я вылетаю из этой грёбаной машины так быстро, как только могу. Это чертовски слишком! Я расхаживаю из стороны в сторону, пока Дэвид обливает тело бензином. Слышу, как он чиркает спичкой, и, не оборачиваясь назад, просто иду к его патрульной машине. Всю дорогу к машине я борюсь с желанием блевануть. Чувствую эту дотошную вонь на себе и даже не знаю, поможет ли душ смыть это зловоние. Глядя в окно, я задумываюсь, как я мог опуститься до того уровня, где оскверняю тела. Но больше всего задаюсь вопросом почему, чёрт побери, она была послана в мою жизнь?
Свернув газету, я беру свой телефон.
Слышу, как на заднем плане затихает телевизор, прежде чем кто-то начинает говорить.
— Слушаю, — стонет Рич.
— Отправь Калеба вниз с девушкой.
— Сделаю.
Отложив телефон, я закуриваю сигарету. Я откидываюсь в кресле, и, выпуская большой клубок дыма, смотрю на дверь.
Через несколько минут слышу шаги на лестнице, и Калеб заходит вместе с Тор. Один взгляд на неё вызывает во мне ряд реакций: гнев, вина и потребность. Я не трахался, поэтому она заставляет меня чувствовать потребность, но стараюсь смотреть, куда угодно, только не на её лицо. Окидываю взглядом её джинсы и свободную футболку, открывающую одно
— Присаживайся, — я указываю на стул, стоящий перед моим столом.
Она молча выполняет то, о чём я прошу. Её взгляд пуст. В нём нет борьбы и нет страха. Хрупкость в ней заставляет меня защитить её, а это просто-напросто какая-то извращённая хрень.
— Я должен рассказать тебе кое-что, — я делаю паузу и смотрю на неё. То, что я собираюсь сказать, отправит её в пропасть. Она выглядит такой хрупкой, что ей будет трудно принять это. Я практически стираю в порошок любой слабый намёк на надежду, оставшийся у неё, что заставит её возненавидеть меня ещё больше. Возможно, она и не поймёт, что единственная причина, почему я это делаю, это чтобы защитить её. Зачем ей верить в то, что человек, который держит её в плену, будет её защищать? — Если бы я мог, я бы защитил тебя от этого… — я замираю, ожидая её реакции, и когда она смотрит на меня, то её взгляд холодный и жёсткий.
— Думаю, что единственные, от кого меня надо защищать, это ты и твоя семья.
Я пытался помочь ей единственным способом, который знаю, предполагая, что месть не работает одинаково для всех. Она до сих пор винит и ненавидит меня, и я прищуриваюсь.
— Думаешь? — я морщу лоб, покачивая головой. — Потому что могу уверить тебя, что Джо ещё большая угроза для тебя, чем я.
— Хорошо, просвети меня.
Я смотрю на Калеба.
— Пошёл вон, — говорю я ему.
Не хочу, чтобы ещё кто-то находился здесь, так как знаю, это будет ужасно.
Бросив нервный взгляд на Тор, он выходит из комнаты. Дверь за ним тихо закрывается, и, поднявшись, я обхожу вокруг стола.
— Ты знаешь… я проведал Эвана.
— Оу, повеселились? — кривая улыбка искажает её губы, и я не могу не ухмыльнуться блеску от лёгкой садистской нотки в её глазах. Даже в аду не найдётся столько ярости, как у оскорблённой женщины.
— Тор, — я наклоняюсь и сжимаю ручки кресла, пока не упираюсь взглядом в её холодные, бесчувственные, голубые глаза. Осторожно убрав выбившуюся прядь волос за ухо, я провожу пальцами вниз по её подбородку. Её челюсти сжимаются, но она не отстраняется. Мой взгляд падает на её полные губы, но после я снова перевожу его к её глазам. — Поверь мне, если кто-то посягает на то, что принадлежит мне… Я. Становлюсь. Жестоким. — Эти последние три слова звучат так низко, почти хрипло, что даже я не узнаю свой собственный голос.
Она удерживает свой взгляд на мне. Знаю, она хочет спросить меня, убил ли я его, ведь ранее сказанный комментарий дал намёк на это, но она молчит. Незачем говорить ей о том, что Эван мёртв, потому что в данный момент это не имеет никакого значения.
— Просто хочу напомнить тебе, что я сделал это только для того, чтобы защитить тебя от Джо. Он убьёт тебя, если найдёт, потому что всё пошло не так, как он планировал, — я замираю и бросаю перед ней Вандербильтскую газету. — Я сделал то, что должен был сделать, чтобы обеспечить тебе защиту.
Она смотрит на меня, а затем опускает взгляд на статью. Между её бровей появляется складка замешательства, и она бледнеет.
— Что… это такое? — её голос едва ли напоминает шёпот.
— Насколько известно всему миру, ты мертва.
Она хватает бумагу со стола и лихорадочно читает заголовки, изучая причину своей страшной смерти.
— Моя сестра, — выдыхает она, и в этот момент я сочувствую ей.
— Прости. Это нужно было сделать. У меня не было выбора.
Она сидит, уставившись на бумагу, и я жду, когда она разобьётся на кусочки. Чем дольше она читает, тем тяжелее становится её дыхание. Она хмурится, и её губы сжимаются в тонкую линию.