Ошибки Г. К. Жукова (год 1942)

Свердлов Федор Давыдович

В больших и важных трудах провели разведчики весь март месяц. Были обнаружены и артиллерия и танки. Танкисты тут же приступили к их восстановлению, артиллеристы тоже. Автомобилисты нашли и начали ремонт автомашин, нашлись и тягачи для артиллерии. К апрелю месяцу при штабе группы было восстановлено пять танков и шел ремонт еще двух. Во 2-й партизанской дивизии отремонтировали четыре танка. В 1-й гв. кавдивизии, уже к 11 марта восстановили один танк и заканчивали ремонт еще двух.

Отличились и связисты под руководством начальника связи майора Л.М. Давыденко. Перед уходом в рейд он был помощником начальника связи корпуса полковника Буйко. Но

Буйко заболел и не мог пойти в тыл врага. 19 апреля генерал Белов ходатайствовал через начальника отдела кадров фронта Алексеева об утверждении Давыденко начальником связи. Просьба была

удовлетворена. После войны генерал-майор Давыденко продолжал службу в рядах Советской Армии. Связисты, обнаружив некоторое количество имущества связи и кое-что получив от фронта, установили на всей территории группы устойчивую и безотказно действующую связь. Ими была восстановлена разрушенная линия государственной связи и, частично, районные линии.

Немалую работу провели и саперы. Они не только разведали рубежи прежней обороны и разыскали много инженерного имущества, но с помощью немногочисленных частей, не занятых в бою, начали восстанавливать такие рубежи, наводили мосты и готовили аэродромы.

Выполняя многочисленные задачи разведки, штаб группы Белова к апрелю месяцу уже имел довольно подробные данные о группировке, состоянии обороны и расположению огневых средств противника.

Неплохо была изучена и местность. Весьма серьезным и неприятным препятствием с наступлением весенней распутицы оказалась река Угра. Она дважды пересекала район группы, а значит и ее боевые порядки. Пришлось серьезно подумать о переправах через эту реку, но о таких переправах, которые не бросались бы в глаза воздушной разведке противника. Наводились, так называемые, наплавные и подводные мосты.

С наступлением весенней распутицы активные боевые действия на переднем крае приутихли, а кое-где и совсем прекратились. Наступило сравнительное затишье. Но разведчики ни на минуту не прекращали своих действий в тылу и на переднем крае врага.

Итак, на огромной территории действовали три кавдивизии, три воздушно-десантные бригады регулярных войск Красной Армии и две партизанские дивизии со своими аэродромами, органами снабжения и обеспечения, а главное, с невиданной волей к борьбе и победе над врагом. И все это располагалось в самом центре боевых порядков группы армий «Центр» немецкой армии. Эта группа противника располагала в то время пятьюдесятью шестью пехотными, двенадцатью танковыми дивизиями, огромным количеством артиллерии, сотнями самолетов, неограниченным количеством боеприпасов, военной техникой, продовольствием. В блокировании территории группы войск генерала Белова с севера, востока и юго-востока участвовали соединения из трех немецких армий – 9-й, 4-й общевойсковых и 4-й танковой. По всем признакам именно последней – 4-й танковой и предназначалась роль борьбы с группой войск Белова, так как штаб 9-й армии к указанному времени передислоцировался в Сычевку, а штаб 4-й танковой армии так и продолжал оставаться юго-восточнее Вязьмы. В районе города и восточнее сосредоточились части трех танковых дивизий (5-й, 11-й и 17-й), а южнее Всходы отмечалась 19-я танковая и 10-я механизированная дивизии.

Теперь перед разведчиками стояла основная задача -сделать все, чтобы операция противника ни по времени, ни по направлениям действий не явилась бы для наших войск неожиданностью. Действия специальных разведывательно-диверсионных групп, в апреле значительно активизировались, они стали более целеустремленными. Весь апрель и первую половину мая разведчики внимательно следили за действиями и мероприятиями немцев.

В городе Дорогобуже располагался пункт сбора военнопленных. Ведал им начальник разведывательного отделения 1-й гв. кавдивизии майор Д.В. Кулемин. Сначала по одиночке раненых пленных самолетами отправляли на «Большую землю». Но это являлось большой несправедливостью, ведь каждое свободное место в самолете нужно было для тяжело раненых. Вот почему в дальнейшем пленных отправляли во фронт лишь в исключительных случаях. Оставлять же пленных в группе требовало их снабжения, что являлось не простыми вопросами. Каждый пленный был «лишним ртом». Но, так или иначе, пленных куда-то нужно было девать и обязательно кормить. Их стали широко использовать на оборонительных и других работах, на которых требовалась рабочая сила. По предложению комиссаров Щелаковского и 1-й гв. кд Карусевича пленным предоставили (не всем конечно) право вернуться в свои части и рассказать там, как в группе, в тяжелых условиях гуманно обращались с ними. Как это

ни странно, они отказывались, говорили, что если они вернутся, то их там скорее всего расстреляют. Поэтому лагерь военнопленных почти не охранялся. Сами пленные выполняли обязанности охраны. Сами готовили себе пищу, сами уходили на работу и возвращались обратно. Два или три легкораненых разведчика выполняли лишь роль «общего надзора».

НЕКОТОРЫЕ ВЫВОДЫ

Описанные в предыдущих разделах события охватывают незначительную часть тех, которые действительно произошли, -пишет Кононенко. Прошло слишком много времени, много пережито. Забыты многие фамилии настоящих героев. Сгладились острые впечатления и тяжелые переживания. Зажили глубокие душевные и телесные раны, оставив лишь небольшие рубцы на теле и сердце. Но память на всю жизнь все же сохранила многие подробности тех больших дел, которые творили кавалеристы. Слишком много отдали они жизней, слишком много пролили крови для того, чтобы осталась память о них, и Кононенко попытался рассказать о них, часто о их ненужной гибели нашим потомкам.

В повествовании часто лишь вскользь упоминаются фамилии людей, сделавших очень много. Они не заслужили, чтобы о них писалось так мало. Многие фамилии вообще не упомянуты, например, начальника тыла группы войск Белова полковника И.Е. Грибова, который в рейде выполнял свои обязанности в весьма тяжелых условиях обстановки, но сумел с подчиненными ему людьми организовать снабжение частей питанием, боеприпасами, обмундированием, кормом для лошадей и решать ряд весьма важных задач, несмотря на свое слабое здоровье.

Нельзя умолчать и о начальнике 8-го отдела (шифровальщике) В.В. Ефимове. Не всякому понятен его труд. От его работы зависела своевременная передача распоряжений подчиненным, информация во фронт и получение расшифрованных документов, как с фронта, так и из дивизий. Это титанический труд. Но кроме всего, ему постоянно необходимо было думать о строгом сохранении государственной тайны – шифра.

Кононенко считает, что слишком мало рассказал о героях-летчиках. Они делали все, вплоть до самопожертвования, чтобы выполнить поставленную перед ними задачу. И не их вина, что те, кто ими руководил или отдавал им приказы, не весьма блестяще это делали.

Кононенко пишет, что не собирался обвинять Г.К. Жукова и его штаб фронта в бездарности или чуть ли не в преднамеренных ошибках, что он просто описал факты, и если они в чем либо обличают их – он не виноват. Главное, как он считает, в чем нужно упрекать его, так это в жестокой бесчеловечности и полном пренебрежении к жизни людей. Десятки тысяч воинов напрасно пали смертью героев. Очень часто такая смерть ничем не оправдывалась, она не была необходимостью, а являлась результатом полного безразличия к жизни тех, кто участвовал в боях на переднем крае. Некоторые говорят, что над Родиной в то время нависла смертельная угроза, и нельзя было считаться с нашими потерями. Очень часто одни и те же события оцениваются и рассказываются разными людьми по-разному. То, что рассказано здесь, как считает Кононенко, является результатом его личных впечатлений и выводов.

Правильное решение в бою всегда должно оправдываться следующими за ним результатами. Командующий Западным фронтом Г.К. Жуков поставил слишком большие задачи, но выделил для их выполнения слишком мало сил и совершенно не обеспечил их всем необходимым для выполнения этой задачи.

Пока генерал Захаров «проталкивал» группу Белова в тыл противника через Варшавское шоссе, пока он расстреливал людей и делал все, чтобы корпус нес наибольшие потери, в чем весьма преуспел, 33-я армия частью сил уже завязала бои на подступах к Вязьме. Г.К. Жуков не придал этому значения. Он не усилил 33-ю армию, не принял никаких мер для закрепления бреши в обороне немцев, которую ценою огромных потерь она проделала. И вместо того, чтобы переключить сюда все основные силы, продолжал их распылять по другим направлениям. За что он тут же был наказан противником. Немцы, подтянув к участку прорыва 33-й армии с юга – 17-ю, а с севера 20-ю танковые дивизии, нанесли концентрический удар и сравнительно легко закрыли прорыв. Затем, или вернее одновременно, они срочно начали подтягивать в район Вязьмы резервы, бросая их против 33-й армии. Она оказалась в окружении, была оторвана от своих тылов и лишилась всех средств снабжения.