Ошибочка вышла

Левина Ксюша

Отец сидел за своим столом, Лев по другую сторону, и они боролись на руках, но оба хохотали, видимо, пока я не пришла.

— Сонечка, закрой дверь, — улыбнулся папа. — Тут как бы… не положено!

Молодая медсестра кивнула и запихнула в рот кусок шоколада.

— Ты что, его не… ругаешь?

— А за что?

— Я с ним ЖИВУ!

— Я знаю.

— У меня от него будет ДОЧЬ!

— Дочь? — улыбнулся Лев и вырвал у меня из рук снимок. Медсёстры тут же стали рассматривать и умиляться.

— Он меня в ЗАГС тащит…

—

Как честный человек, — пожал плечами отец. — А ты хотела, чтобы бросил?

— Тебя не смущает… что он… старый! — я разыграла последнюю карту, не веря, что мой милый папа ведёт себя так странно.

— Ну если тебе не нужен, — усмехнулась медсестра и положила руку Льву на плечо.

— Ой, давайте без этого, он верный, ясно? — устало вздохнула я, скинула с плеча Льва руку медсестры и потянула его за собой. — Пошли. Предатель! — ткнула пальцем в отца, который с очаровательной улыбкой смотрел на снимок моей дочери в руке Льва.

— Совет да любовь! — хохотнул папа и предложил “дамам” продолжить без “молодых”.

Уму непостижимо…

— Уму непостижимо! — воскликнула я тут же вслух. Мы забирали в гардеробе куртки, и на лице Льва всё ещё было это странное выражение блаженства. — Да что ты лыбишься!?

— Дочь, — гордо ответил он.

И опять у Сони в голове кисель.

— Ага… — я снова уставилась на картинку. Даже почему-то решила, что личико (которое на деле просто непонятный силуэт) очень даже милое. — Так! Не отвлекай меня. Что это было?

— Что?

— Почему папа тебя не побил?

— А должен?

— Я вообще не сразу сообразила, что он как бы не особенно меня контролировал, и…

— А он контролировал. Вот, если тебя это успокоит.

И Лев вручил мне собственный телефон с открытой перепиской. Именем абонента значилось “Будущий тесть” (так мило, аж тошнит), а переписка была жутко лаконичная.

Ушла на пары

ок

как дела?

норм

Обустроила комнату

молодца

была у врача, вроде норм

норм

что такое “дюфастон”

позвоню через 5 мин

она жрёт?

вполне

как самочувствие?

моё — отлично.

ну если отец здоров, то и семья в порядке

Я даже не посягнула на другие переписки, просто вышла из больницы, дошла до машины и протянула телефон Льву.

— Вы что, общались? А почему не со мной?

— Не обижайся… просто он не хотел казаться навязчивым. Мы договорились, что если ты ко мне переедешь…

— Он знал, что ты мне предложишь?..

— Знал. Не обижайся. Неужели ты думала, что просто так бы это допустил. Сонь. Это не заговор против короны. Это любовь и забота. Поехали, ты причёску там хотела.

Я кивнула и посмотрела на время.

Сорок шесть, блин, минут. Ни о чём... я рассчитывала часа на два.

Шестнадцать сорок семь

— Значит я — верный? — он как будто не удержался от вопроса, а я понимала… давно его это мучает.

Как на иголках сидел всё время, которое мы провели в благословенной пробке. Никогда так не радовалась тому, что город при первом сильном снегопаде встаёт намертво.

Ох, прямо-таки новогодний подарочек.

— Не придирайся к словам, — вздохнула в ответ, понимая, что теперь точно не отвертеться.

Верный… неверный, а разница-то какая?

— Просто интересно, почему я больше не потаскун?

— Значит потаскун? Как скажешь.

— А можно без иголок? — он надо мной по-доброму так смеялся. А мне аж тошно, потому что день что-то не с того начался. Ну какие свадьбы? Причёски? Предложения? Что за ужас…

— Ну как тут без иголок, я…

— Струсила? — он вильнул бровями, будто бросил очередной вызов. — Можно всё отменить!

— Я… ни за что!

И моё фырчание самой себе показалось смешным и никчёмным, ну как маленький обиженный дракон.

— Не веришь, что всё по любви? — он спросил это совсем глухо, а потом вырулил и припарковался у салона.

Я наблюдала, как снежинки кружат перед яркой вывеской, и думала, как ответить на страшные слова.

— Я…

— Ну давай сразу расставим точки над “и”, без истерик.

— У нас нет над “и” точек… над “е”... над “и” у нас…

— Сонь, — снова, который раз за день, сжал мою руку. — Ты не веришь?

— Я не знаю во что верить. Ну… я не понимаю, как это понимать. Ты правда хочешь откровенного, честного разговора?

— Нет. Я хочу чтобы ты знала, что это всё правда серьёзно и на меня не давит… дочь, — ему будто тоже странно это произносить. И это чертовски мило, но по-прежнему как-то страшно.

— И мне нравится, что она есть. И что ты есть. И что именно ты есть, а не кто угодно другой.

— Гладко стелешь, — буркнула я, — пошли уже краситься! Жених…

<