ОШО "Мастер" Размышления о преображении интеллектула в просветлённого
Шрифт:
Я говорил много раз, что моя функция в том, чтобы отнять у вас все то, чего вы не имеете, и дать вам все то, что у вас уже есть. Всего лишь тонкий слой бессознательного прячет ваши сокровища. Но поскольку ум беспокоится по поводу своей пустотности, своего неведения, то, естественно, он принимается искать и добиваться, как бы где-то стать кем-то. Но он никогда не может быть кем-то. Сразу за его пределами — уже бог, уже будда, уже пробужденный. Это очень странная ситуация: император настолько окружен нищими, что постепенно вы начинаете видеть только нищих, и не можете разглядеть императора за ними.
Она
Разве не читали вы о старом Шакьямуни на ассамблее лотоса истинной дхармы? Три раза Шарипутта искренне умолял его проповедовать, но тому просто не с чего было начать. А потом, используя всю свою силу, он смог сказать, что эта дхарма не есть то, что можно понять мыслью или различением. Это старый Шакьямуни разрешил этот вопрос окончательно, он открыл врата надлежащим средствам, и это стало начальным пунктом учения об истинной природе реальности.
Даже когда он рассказывает об инциденте такой огромной значимости, как этот... Каждый год Гаутама Будда обычно проводил специальную ассамблею, называемую лотосовой ассамблеей подлинной религии. Это было особое событие, когда все странствующие монахи могли собраться вместе, тысячи монахов. На одной ассамблее действительно произошел этот инцидент.
Шарипутта был одним из его наиболее близких учеников, и Шарипутта был председателем на лотосовой ассамблее. Он просил Гаутаму — умолял его три раза — проповедовать, но Гаутама Будда хранил молчание. Да Хуэй не понял, что молчание и есть его проповедь.
Это была ассамблея людей, которые могли понять, почему он хранит молчание. Будда высказал все то, что было необходимо высказать: «Станьте молчаливыми, и вы узнаете это». Он не произносил этого, потому что при высказывании оно загрязняется, портится; он просто продемонстрировал его своим собственным молчанием. И, конечно, когда Будда хранил абсолютное молчание, сидя с закрытыми глазами, вся ассамблея затихла, как будто там никого не было, — воцарилась полная тишина.
Шарипутта просил снова и снова, а Будда оставался молчаливым. Фактически, он проповедовал, он давал золотой ключ; он благословлял всю ассамблею своим молчанием.
Это напоминает мне Иисуса. Понтий Пилат, римский губернатор Иудеи, захотел отпустить Иисуса, потому что увидел, что тот невиновен, он не нанес никому никакого вреда. Он говорил вещи, которые задели традиционных людей, — но то была их проблема. И они не были способны убедить его... Это было бы по-человечески.
Если вы не согласны со мной — прекрасно. Несогласие не означает, что вы должны распять меня; это не аргумент, это не доказывает вашу правоту. Фактически наоборот: это доказывает вашу неправоту! Ведь вы не смогли ответить человеку, вы разгневались — вы настолько разгневались, вы до того жаждете крови, что убили человека.
Распяв Иисуса, его современники скрепили
Иисус взглянул ему в глаза и промолчал. Понтий Пилат спросил снова: «Что есть истина?» — и так три раза. А Иисус продолжал глядеть ему в глаза, не говоря ни слова. Те, кто не понимает, могут подумать, что Иисус не знает истины; иначе, почему же он молчит? Но такова реальность: он молчит потому, что это единственный язык, на котором можно выразить истину.
Да Хуэй не уловил сути дела. Он считает так: А потом, используя всю свою силу, он смог сказать, что эта дхарма не есть то, что можно понять мыслью или различением. Будда никогда не говорил так; это не часть подлинной истории. Он оставался молчаливым. Ассамблея была распущена в тот день, а Шарипутта объявил ассамблее: «Я задавал ваш вопрос — это не был мой вопрос. На мой вопрос он ответил давным-давно. Это был ваш вопрос, вы хотели узнать. Я спросил от вашего имени три раза, и он ответил три раза. Я удовлетворен, и я благодарю его. Ассамблея распускается на сегодня».
То, что говорит Да Хуэй, на самом деле говорится для того, чтобы заполнить какими-то словами трещину собственного непонимания. Этого никогда не происходило: А потом, используя всю свою силу, он смог сказать, что эта дхарма не есть то, что можно понять мыслью или различением. Это собственное изобретение Да Хуэя, а причина этого изобретения состоит в том, что он и сам, очевидно, испытывал смущение по поводу инцидента с тремя паузами. Ему не удалось понять, что Будда высказался и больше нечего говорить.
Ассамблея была распущена, а Шарипутта понял, что это и был ответ. Есть вещи, которые невозможно высказать, но можно понять. Истина — одна из таких вещей.
Это старый Шакьямуни разрешил этот вопрос окончательно, открыв врата надлежащим средствам, и это стало начальным пунктом учения об истинной природе реальности. Опять он сбивается на истинное учение о природе реальности. Не может быть никакого учения об истинной природе: всякое учение философствует, всякое учение размышляет, всякое учение диаметрально противоположно реальности. Правда, Будда учил сорок два года, но то, что он говорил, не есть истина. Тогда зачем же он учил?
Он учил, только чтобы привлечь людей, которые попали в ловушку своего интеллекта. Если их убедить интеллектуально, они приблизятся к нему, они станут близкими с ним. И в такой близости бывает передача, в такой близости молчание может быть услышано. Поэтому сорокадвухлетнее учение не должно оцениваться по внешнему виду... оно служило только приспособлением.
Я не учу вас ничему вообще.
Я просто готовлю вас слушать мое молчание.
Несомненно, учение может быть использовано для создания тишины, точно как и звук может быть использован для создания тишины. Но звук — это не настоящая музыка... настоящая музыка — между звуками: промежутки, интервалы. Да Хуэй совершенно не уловил сути дела.