Осиновый невидимка
Шрифт:
А вчера две водяных крысы уселись на кочке напротив и одна другой только что пальцем на меня не показывала!
Дятел прилепился сегодня рядом и сразу что-то заподозрил. Стал перескакивать, носом вертеть и выворачивать шею, чтоб заглянуть в мое окошко.
А потом показалась летяга: круглая головка высунулась из дупла. Помедлив, вся вывернулась и, лепясь к дереву, толчками поползла вверх. Устроилась, сгорбившись, на сучке у ствола и превратилась в серый гриб-трутовик.
Сидела и грелась; наверное, и ночному зверьку нужно
1 м а я.
Дятел - мастер на штуки. Дупло может выдолбить - ровное, круглое, как пятачок. Может станок-зажим для шишек соорудить: зажмет в него шишку и выколачивает семена. Есть у дятла и барабан - упругий звонкий сучок.
Ну понятно, налетается, надолбится, набарабанится - пить захочет. Можно, конечно, спуститься к луже, но не любит дятел по земле прыгать: ножки у него короткие, к земле непривычные. Да и вода в луже мутная и безвкусная.
И на этот случай дятел делает себе... питьевое колечко. Тоже сам и тоже носом! Колечко такое, наверное, каждый видел. Дырочка к дырочке, дырочка к дырочке - колечком вокруг березового ствола. Из дырочек сочится сок, дятел этот сок пьет. Как минеральную воду. Вкусно, удобно, полезно. И привычно: не надо по земле ковылять.
Все видели дятловые кольца и полукольца, а почему так - не догадываются. Почему дырочки не кое-как, а всегда рядком и колечком?
И я не знал - до сегодняшней встречи.
Сегодня узнал я, что дятел... и не думает делать никаких колец. Они у него сами получаются!
Дятел прилепился к березе и тюкнул носом. Из дырочки выступила капелька сока, и дятел ее слизнул. Мало! Тюкнул еще и опять слизнул. И двух капель мало - еще две дырки пробил. Вот теперь промочил горлышко, можно снова погоняться и покричать.
Дятел улетел, а на березе рядком четыре дырочки - четверть колечка!
Через полчаса снова вспомнил про дырочки, прицепился напиться, а дырочки-то заплыли! Только на самой последней набухла капелька, да разве одной напьешься? Пробил рядом еще пяток, слизнул сок и - снова барабанить или дупло долбить. А на березке уже полукольцо...
Вот так и получаются на березах кольца - дятловые поилки. И ничего другого и получиться не может. Такой уж у него способ работы.
Всю весну кольцуют дятлы березы. Дырочка к дырочке, колечко к колечку.
4 м а я.
Прислонился к елке и слушаю, как поет певчий дрозд. Сидит он на самой верхней еловой свечке. Выше его только небо. И звезды.
Дрозд свистит. Свистнет и чуть помедлит. Будто прислушивается: так ли свистнул? Еще свистнет и снова помедлит: так ли эхо откликнулось?
И вдруг трель - словно стеклышки посыпались с елки! Слышно даже, как язычком прищелкивает. Рад, наверное, что и свистнуть сумел
Филипп, Филипп, Филипп!
Приди, приди, приди!
Чай пить, чай пить!
С сахаром, с сахаром!
"Кто же этот Филипп?" - думаю. А дрозд уже:
Приди, кум, приди, кум!
Выпьем, выпьем!
И тут на вершину ближней елки взлетел дрозд-сосед. И засвистел:
Федя, Федя, Федя!
Не хочу, не хочу, не хочу!
Так вот кто они - Филипп и кум Федя!
С сахаром, с сахаром, с сахаром!
уговаривает Филипп.
А кум Федя в ответ:
Не хочу, не хочу, не хочу!
Допоздна препирались, пока и в небе и в лесу стало черным-черно. Тогда только смолкли. Какой уж тут чай - спать пора!
5 м а я.
Грибной дождь, грибной дождь! А послушайте-ка про грибной... снег! Конец апреля выдался ясным и жарким. На буграх, вырубках и опушках шуршала желтая сухая трава, подсохшие листья взлетали от ветра, как бабочки. На земле можно было сидеть и лежать, даже одежда не отсыревала. И потому, наверное, не было ни строчков, ни сморчков. Хоть бы дождик грибной смочил!
Но смочил землю не дождик, а снег! Надвинулась туча - и полетели пухлые и густые снежинки. Побелела земля.
А утром снова пригрело солнце - и снег сел, размягчел, расползся, потек. И скоро белые вырубки и опушки вновь потемнели, а потом нагрелись и запарили.
И когда я через день шагал по ним, жухлая трава уже не шуршала, старые листья не взлетали из-под ног бабочками. Но зато появились строчки! Сморщенные их бурые шляпки были разложены вдоль тропы, как шоколадный зефир. И своим рождением они обязаны были грибному... снегу.
8 м а я.
Сегодня дрозд в развилку березы положил первый пучок сухой травы. Положил, клювом поправил и притих. Вот он - торжественный миг, когда все позади и все впереди. Позади зимовка в чужих краях, тяжелый далекий перелет. А впереди гнездо, птенцы и новые труды и тревоги. И развилка березы с пучком травы - как начало новой жизни.
Каждый день захожу - гнездо все шире и выше. А скоро дроздиха села в него и осталась сидеть. Вся она утонула в гнезде, снаружи торчали нос да хвост - как два часовых.
Баюкает береза птичий дом. И на страже его - хвост и нос. Раз торчит, - значит, все хорошо. Значит, все впереди.
10 м а я.
В газетах фенологи пишут: "Чу, соловей!" И это чудное их "чу" до того примелькалось, что давно потеряло смысл. Но вот сегодня услышал я первого соловья и сам себе сказал: "Чу!" Наверное, потому, что соловей так и начал свою первую песню: "Чу! Чу! Чу!"
11 м а я.
Всю долгую зиму в лесах и полях пахло снегом. Сейчас оттаяли новые запахи. Где ползком, а где на легких струйках ветра понеслись они над землей.