Осиротевшие берега
Шрифт:
Эта семья счастливо пережила невзгоды. Сейчас родители растят двух сыновей.
Рассказ о Зубовской губе будет неполным, если не сказать о реках Майка и Пяйве. Кстати, "Пяйве" в переводе с финского значит "день". Как бы намек на то, что в тех местах меньше чем за день красотой не насытиться.
Майка-Пяйве - одна из самых рыбных водных систем на полуостровах. Знавший все укромные рыбацкие уголки, имеющиеся на полуостровах, военнослужащий Евгений Чугунцев как-то рассказывал:
– Приехал ко
У проверяющего - глаза на лоб.
– Вы что, все время так рыбу ловите?
– спрашивает.
– Нет, - отвечаю, - только тогда, когда наживки не имеется.
В 1996 году мы ездили на поиски погибшего в годы войны самолета. Остановились перекусить у устья реки. Пока два деда - Арсен Иосифович Моисеев и Виктор Дмитриевич Косыев - готовили чай, а я возился с вездеходом, наш попутчик Виктор Прибыш наловил удочкой килограмм шесть кумжи. Вернувшись, пожаловался на рыбу:
– Все хорошие блесны пообрывала! И почему я леску тонкую взял?
Вот такие реки на Рыбачьем!
На северо-западе Зубовская губа ограничивается темными скалами мыса Май-наволок. "Майн" в переводе с саамского языка значит "бобр".
В марте 1942 года на мысу была установлена артиллерийская батарея № 556, о чем напоминают вырытые в скалах котлованы и ровные квадраты развалившихся блиндажей.
Ромашка
Эта военная точка имеет единственный на полуостровах "цветочный" позывной (по имени которого и называется), но не спешите рисовать в воображении ромашковые поляны среди лугов и березок. Ни цветов, ни лугов, ни березок на "ромашке" и в помине нет.
Мичман Игорь Зубкив так считает:
– Наверное, когда ставилась задача определить место дислокации нашей точки, то командир приказал решить ее самому нелюбимому своему подчиненному.
Запомнилось посещение точки в ноябре 1995 года. В тот год зима началась как-то вдруг, без раскачки. Разгулявшийся над морем ветер налетал на неприступные скалы Рыбачьего, срывал с гор снег и гнал его вдаль, заметая ущелья, дороги, постройки военных гарнизонов.
На Рыбачий пришла зима
Ветром покачивало вагончик командира Ромашки Андрея Соколова. Приехавший вместе со мной ветеран арктических экспедиций Андрей Зехов удивился:
– Во дает! Смотрите, газета шевелится.
– Это еще ничего. Мы за
– Нам строители дом для офицеров поставили, так в нем прямо через стены ветер свищет. Даже интересно, как они так сумели.
– А просто, - включился в разговор Соколов, - дом стоит на песке с водкой.
– Как это?
– Зехов не скрывает своего удивления. Андрей не торопится отвечать. (В этом снежном безмолвии он привык не торопиться). Закуривает сигарету, делает несколько затяжек, стряхивает пепел в банку из-под импортного пива:
– Просто. Строители как везли сюда стройматериалы? Через перевал. А за перевалом что? Магазин с водкой. Они и пропили весь цемент. Так что дом со временем развалится.
– Жаль, - вздыхает Игорь, - там туалеты более-менее.
Соколов докуривает сигарету:
– Ну что, я пойду к личному составу, а вы тут ужин сварганьте да водой запаситесь.
С началом зимы Ромашка переходит на "снежное довольствие". Для столовой, бани, машин и прочих нужд вода вытапливается из снега. Для этого в каждом помещении стоят бочки. В вагончике Соколова бочку заменяет емкость от аккумуляторной батареи подводной лодки.
Зехов вызвался заготавливать снег, а мы с Игорем принялись кашеварить. Вернее, кашеварил мичман, а я старался быть прилежным помощником. Чистил лук, картошку, морковку.
Зубкив готовил фирменное блюдо. На точке оно называется "кеды". Это что-то среднее между русскими оладьями и украинскими дерунами.
Пока "кеды" обретали свои лучшие вкусовые качества, Зехов забил емкость снежными брикетами. А чтобы они быстрее таяли, поставил туда киловаттный кипятильник. И мы сразу почувствовали устойчивый запах бензина.
– Кто в бензин залез?
– заругался Игорь.
– Выбросьте вон те валенки, они в мазуте.
Валенки были безжалостно выброшены на улицу, но запах остался. За валенками последовали мои рукавицы, затем - заношенная телогрейка... Постепенно вещей в домике становилось меньше, а запах не исчезал. И тут Игорь решил попить вытопленной из снега воды. Глотнул - и вылетел на улицу вслед за валенками.
– Дед, ты где снег брал?
– мичман дышал открытым ртом.
– За домом, слева.
– Там же пограничники заправляли свои "Бураны". На ветру, наверное, половину бензина в снег вылили. Вернулся капитан:
– Вот так восемь лет: зимой пурга, летом или ветер, или комары. Уволюсь. Вернусь в свой Питер и буду писать воспоминания. За эти годы Рыбачий изучил, как свою биографию. Хорошие места, привольные, богатые, да дуракам достались. Хозяина бы сюда.
Что ж, лучше не скажешь.
Скорбеевка