Осиротевшие берега
Шрифт:
Все делалось основательно и надолго. В конце шестидесятых - начале семидесятых в Озерко вырос первый на полуостровах пятиэтажный дом со всеми коммунальными удобствами.
Напротив него офицеры и прапорщики в личное время построили первый на полуострове хоккейный корт.
Осиротевшие дома населенного пункта Озерко. 1997 г.
Был в Озерко и приличный госпиталь. Начальная школа стала средней. Жители
Теперь настало время вспомнить добрым словом пропагандиста политотдела бригады майора Владимира Лысяка. Во многом его стараниями был создан новый музей, систематизированы экспонаты, налажена просветительная работа среди военнослужащих и гостей поселка.
А баня! Как не вспомнить об этой целительнице человеческих душ? Баня - это святое. В каждом военном гарнизоне она со своей изюминкой. Где картинами разукрашена, где оленьими рогами, где поставлена в таком месте, что дух захватывает. Неудачно срубленная в 60-е годы, озерковская баня совершенствовалась с годами. Особенно хороша она была в начале восьмидесятых годов в бытность начальником политотдела Полянского.
Как-то группа ветеранов, воевавших на Рыбачьем, вернулась в Озерко после похода по местам боев. Встретивший их Полянский провел всех в гостиницу и как само собой разумеющееся сообщил:
– Баня натоплена, ждет вас.
В группе было несколько женщин. Проводили их мужчины в баню, а сами прогуливаются по поселку. Естественно, заходят в магазин. И тут им попадается отличное вино "Старый замок".
– К парку то, что надо, - говорит Полянский.
– А что, ёк макарёк, ни разу в жизни на Рыбачьем не пил вино, все спирт или водку, - поддерживает Полянского писатель Кожуховский.
Купили мы с десяток бутылок и стали думать, как передать парочку женщинам. Тут ветеран Жданов и предлагает;
– Войду в баню. У меня уже справка о старости. Думаю, простят деда, не то видел.
Положили мы Анатолию Степановичу в карманы по бутылке. Постучался он в дверь. Зашел в прихожую. Смотрит, все отделано деревом. Одежда женская висит. Стучит в следующую дверь. А там комната отдыха с пыхтящим самоваром и небрежно разбросанными простынями.
Жданову бы остановиться, оставить вино и уйти. Так нет же, он настырный. Стучится в моечную:
– Девочки, это я. Не бойтесь, у меня спра...
Досказать не успел. Дверь распахнулась. Послышался визг, в лицо полетела вода...
Вот ведь конфуз какой, - ворчал потом Жданов, стряхивая с себя мыльные капли. Обе бутылки были у него в карманах.
– Кто следующий?
– давясь от смеха, забавлялся Кожуховский. К счастью, "справок" больше ни у кого не было. Женщины обошлись без вина.
Та баня сгорела при весьма банальных обстоятельствах. Дело было так. Ждали в Озерко высокого военного начальника, который классно делал
Едва ступившему на землю генералу доложили о делах военных и между делом о том, что баня готова. А он, сухо со всеми поздоровавшись, пропустил это упоминание мимо ушей и принялся всех, кого ни попадя, ругать. Выпустив "пар", генерал закурил, и тут все увидели, что над поселком поднимается столб белесого дыма.
– Вот те на, кажись, баня загорелась, - произнес в наступившей тишине ветеран службы на Рыбачьем Григорий Журавлев.
– А! Даже баню, и ту не можете истопить!
– закричал генерал и, махнув рукой, забрался в вертолет.
Когда прибежали в поселок, баня еще не горела, а только дымила. Заместитель начальника политотдела по комсомолу Владимир Спивчук, орудуя ломом, пытался открыть дверь. Но замок не поддавался.
Прибежал перепуганный солдат. Наконец дверь открыли, и огненная стихия вырвалась на волю. Отчаянные попытки противостоять ей результата не имели.
То был грустный день. Не стало бани. Командиры получили нагоняй от генерала. Начальнику тыла бригады и дежурному по части влетело от комбрига, а солдат-истопник попал на губу.
Озерко - боль всех рыбачинцев. Как трудно рождался этот поселок. Как светло и радостно жил в суровом краю и как тяжело и нелепо умирал...
Даже я, человек невоенный, понимаю, что оружие постоянно совершенствуется. То, что было грозой для блока НАТО в шестидесятые, перешло в разряд исторических экспонатов в девяностые. За годы существования зенитно-ракетные комплексы, находящиеся на Среднем и Рыбачьем, устарели морально и тактически. В конце восьмидесятых - начале девяностых годов их стали сокращать. Но это больше напоминало бегство с поля боя.
Интересно, что приказ на передислокацию, поступал, как правило, или глубокой осенью, или ранней весной. Выбивающиеся из сил солдаты и офицеры героически преодолевали трудности. В заброшенных поселках оставались дома, техника, оборудование. Как будто смертельная удавка затягивалась вокруг Озерко и других гарнизонов.
Командир бригады Александр Гладких до последнего не верил, что заслуженная воинская часть, получившая в боях звание Гвардейской, может быть сокращена. Когда убедился, что от этого не уйти, стал писать письма в вышестоящие организации с просьбой продать оставляемые поселки или передать их в народное хозяйство.
В администрациях Мурманской области и Печенгского района согласно покивали головами, но никто не взял на себя смелость спасти наше с вами добро.
Начальник квартирно-эксплуатационной службы Печенгского района Виктор Васильев со своей стороны тоже стучался куда надо и, не достучавшись, признался мне:
– Жаль, что нет обкома партии. Там бы хоть выслушали.
Осенью 1994 года последняя группа солдат и офицеров покинула поселок Озерко. Наступил период погрома всего, что с таким трудом создавалось годами. В это время проявились худшие черты нашего национального характера - брать все, что плохо лежит, бить то, что не унести.