Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.

Анфимова Анастасия Владимировна

— Писец храма Сета тоже колдун? — сторож едва не подпрыгнул на месте. — Вот так храм! Но девчонку то за что схватили?

— Мы выследили чужака, убийцу Нефернут, прямо возле их дома, — Аататам пихнул девушку к стене, а сам важно уселся на заваленную сухим камышом лежанку. — Господин Моотфу приказал обыскать все. Вдруг и второй тоже там прячется.

— Нашли?

— Чужака — нет, — покачал головой мождей. — Зато в кладовке отыскали кувшин с человеческой кровью.

— О Амош, Горн, Сет, мать Исид и все боги Великий реки! — всплеснул руками парнишка. —

А сам Небраа?

— Ищем, — туманно ответил стражник и зло взглянул на согнувшуюся от боли Анукрис. — Посади её в клетку, где народа побольше. Пусть позабавятся.

— Нет, — решительно возразил тюремщик. — Они до смерти заездят, а мне отвечать!

— Тогда я сам! — Аататам принялся развязывать пояс. — Сейчас, драная кошка, ты узнаешь настоящего мужчину!

— Ты слышал, что посох второго пророка храма Сета объявился? — спросил сторож, с интересом наблюдая за приготовлениями старшего товарища.

— Какой такой посох? — тот удивленно вскинул брови.

— Как же! — парнишка страшно обрадовался, что смог привлечь его внимание. — Помнишь, слухи ходили, что кто-то украл посох из храма Сета?

— Что-то говорили, — пожал широкими плечами мождей, сразу утративший интерес к пленнице.

— Его нашли вчера вечером во дворе храма Анук! Жрица говорила, что посох воткнули в землю напротив священного водоема, под сенью старой сикоморы.

— Как он там оказался, Гебту? — Аататам стал завязывать пояс.

— Никто не знает, — пожал плечами тюремщик. — Туда сейчас мало кто ходит. Всего одна жрица осталась, да и та от старости больше похожа на мумию, чем на живого человека.

Молодой человек хихикнул.

— Тебе кто сказал про посох? — спросил мождей, явно собираясь уходить.

— Тут один должник уже три дня суда дожидается. Жена принесла ему еду, ну, и рассказала.

Направляясь к двери, стражник пнул ногой Анукрис.

— Эту гадину посади поглубже, к её хозяину.

Он вышел, громко хлопнув тяжелой дверью.

— Вставай! — тюремщик взял её за локоть, помог подняться и подвел к толстой решетке с позеленевшим от времени бронзовым замком, который легко открывался висевшим на поясе ключом.

За ней оказалось большое помещение, прорезанное потоками солнечных лучей, в которых творили свой бесконечный танец легкие пылинки. Привлеченные разговором узники столпились у решеток.

— Это женщина! — крикнул кто-то из узников. — Зачем она здесь?

— Совсем девчонка!

— Эй, красавица, кто тебя так избил?

— Что она сделала?

Молодой Гебту надулся от важности:

— Она служанка колдуна Тусета!

— К хозяину в гости ведешь? Что же ты не приоделась, не накрасилась, без парика?

— Молчи, дурак, её вон как изукрасили.

— И муж её, писец храма Сета, Небраа тоже колдун оказался! — продолжал просвещать заключенных тюремщик.

— Вот так семейка!

— А мы в тот храм молиться ходим, дураки!

— Куда ты ее? Заводи к нам, обижать не будем.

— Да у тебя уже нечем, старый павиан.

— А ты зайди и проверь? Вдруг понравится.

— Ого-го-го!

Ха-ха-ха!

Под вздохи одних узников и дружный хохот других, сторож довел Анукрис до уходившей вниз лестницы, где она едва не упала на выщербленных ступенях. С каждым шагом темнота подземелья сгущалась. Молодая женщина протерла единственный зрячий глаз и увидела низкий потолок из толстенных балок, перекрытых каменными плитами, и несколько низких дверей с квадратными решетками. Дневной свет проникал сквозь крошечную щель в стене.

— Ты на самом деле хочешь посадить меня к Тусету? — спросила она, опираясь о кирпичную стену.

Гебту взглянул на уходившую вниз темную лестницу.

— Нет. Колдун сошел с ума. Вдруг еще убьет тебя? Посиди лучше здесь.

Он отодвинут массивный деревянный засов и подтолкнул узницу вперед: крошечная камера с кирпичной лежанкой и кучей трухи вместо сухого камыша, под потолком сереет крошечная щель для свежего воздуха.

С противным скрипом дверь захлопнулась, отделяя девушку от всего остального мира. Она уселась на лежанку и подогнула ноги, озябшие на холодном каменном полу. "Как они узнали про Треплоса? — думала молодая женщина, поскуливая от боли. — Откуда взялась эта кровь? Что вообще происходит? Где же Алекс?"

Она расстелила юбку поверх трухи и легла, привычно свернувшись клубочком, стараясь сохранить немного тепла. Анукрис плакала, молилась богам и опять плакала.

Вдруг девушка услышала негромкое:

— Госпожа? Ты здесь госпожа?

— Самхия? — встрепенулась она. — Где ты?

— Тут щёлка, госпожа. Сторож сказал, что ты меня услышишь.

Голос служанки доносился откуда-то сверху.

— Я передала для тебя еду, госпожа. И одеяло.

— Спасибо, Самхия, — улыбнулась разбитыми губами Анукрис.

— Я ухожу, госпожа. Мы все уходим.

— Куда? — не поняла молодая женщина.

— Из вашего дома, — голос девушки стал тише. — Твой муж колдун. Там кровь… Я ухожу к отцу в деревню. Ты мне кое-что подарила… Прощай, госпожа…

— Постой, Самхия, постой! — закричала Анукрис, подпрыгивая и уцепившись за край отверстия. — Где Мерисид? Самхия, где Мерисид?

Рука сорвалась, и бывшая хозяйка, больно ударившись об пол, опять заплакала.

— Она осталась следить за домом, — донесся голос служанки. — Господина так и не нашли. Прощай, Анукрис.

Послышалось шарканье ног по каменным ступеням. В окошечке показалось лицо тюремщика. Помогая себе руками, молодая женщина села на лежанку и накинула юбку на ноги.

— Тут тебе поесть принесли. — Гебту поставил на пол маленькую корзинку и сытно рыгнул. — И вот это.

Он бросил в неё свернутое одеяло.

— Все сразу не ешь, — молодой человек опять рыгнул. — Кто знает, сколько тебе придется ждать суда?

Он вышел, ковыряясь пальцем в зубах.

Анукрис оттащила корзину в угол, подальше от противно пахнущего горшка и стала разбирать последние подарки служанки. Остатки жареной утки, лепешки, бурдюк с колодезной водой, яблоки, изюм.