Оскал Фортуны-2. Под несчастливой звездой.
Шрифт:
— Писец храма Сета тоже колдун? — сторож едва не подпрыгнул на месте. — Вот так храм! Но девчонку то за что схватили?
— Мы выследили чужака, убийцу Нефернут, прямо возле их дома, — Аататам пихнул девушку к стене, а сам важно уселся на заваленную сухим камышом лежанку. — Господин Моотфу приказал обыскать все. Вдруг и второй тоже там прячется.
— Нашли?
— Чужака — нет, — покачал головой мождей. — Зато в кладовке отыскали кувшин с человеческой кровью.
— О Амош, Горн, Сет, мать Исид и все боги Великий реки! — всплеснул руками парнишка. —
— Ищем, — туманно ответил стражник и зло взглянул на согнувшуюся от боли Анукрис. — Посади её в клетку, где народа побольше. Пусть позабавятся.
— Нет, — решительно возразил тюремщик. — Они до смерти заездят, а мне отвечать!
— Тогда я сам! — Аататам принялся развязывать пояс. — Сейчас, драная кошка, ты узнаешь настоящего мужчину!
— Ты слышал, что посох второго пророка храма Сета объявился? — спросил сторож, с интересом наблюдая за приготовлениями старшего товарища.
— Какой такой посох? — тот удивленно вскинул брови.
— Как же! — парнишка страшно обрадовался, что смог привлечь его внимание. — Помнишь, слухи ходили, что кто-то украл посох из храма Сета?
— Что-то говорили, — пожал широкими плечами мождей, сразу утративший интерес к пленнице.
— Его нашли вчера вечером во дворе храма Анук! Жрица говорила, что посох воткнули в землю напротив священного водоема, под сенью старой сикоморы.
— Как он там оказался, Гебту? — Аататам стал завязывать пояс.
— Никто не знает, — пожал плечами тюремщик. — Туда сейчас мало кто ходит. Всего одна жрица осталась, да и та от старости больше похожа на мумию, чем на живого человека.
Молодой человек хихикнул.
— Тебе кто сказал про посох? — спросил мождей, явно собираясь уходить.
— Тут один должник уже три дня суда дожидается. Жена принесла ему еду, ну, и рассказала.
Направляясь к двери, стражник пнул ногой Анукрис.
— Эту гадину посади поглубже, к её хозяину.
Он вышел, громко хлопнув тяжелой дверью.
— Вставай! — тюремщик взял её за локоть, помог подняться и подвел к толстой решетке с позеленевшим от времени бронзовым замком, который легко открывался висевшим на поясе ключом.
За ней оказалось большое помещение, прорезанное потоками солнечных лучей, в которых творили свой бесконечный танец легкие пылинки. Привлеченные разговором узники столпились у решеток.
— Это женщина! — крикнул кто-то из узников. — Зачем она здесь?
— Совсем девчонка!
— Эй, красавица, кто тебя так избил?
— Что она сделала?
Молодой Гебту надулся от важности:
— Она служанка колдуна Тусета!
— К хозяину в гости ведешь? Что же ты не приоделась, не накрасилась, без парика?
— Молчи, дурак, её вон как изукрасили.
— И муж её, писец храма Сета, Небраа тоже колдун оказался! — продолжал просвещать заключенных тюремщик.
— Вот так семейка!
— А мы в тот храм молиться ходим, дураки!
— Куда ты ее? Заводи к нам, обижать не будем.
— Да у тебя уже нечем, старый павиан.
— А ты зайди и проверь? Вдруг понравится.
— Ого-го-го!
Под вздохи одних узников и дружный хохот других, сторож довел Анукрис до уходившей вниз лестницы, где она едва не упала на выщербленных ступенях. С каждым шагом темнота подземелья сгущалась. Молодая женщина протерла единственный зрячий глаз и увидела низкий потолок из толстенных балок, перекрытых каменными плитами, и несколько низких дверей с квадратными решетками. Дневной свет проникал сквозь крошечную щель в стене.
— Ты на самом деле хочешь посадить меня к Тусету? — спросила она, опираясь о кирпичную стену.
Гебту взглянул на уходившую вниз темную лестницу.
— Нет. Колдун сошел с ума. Вдруг еще убьет тебя? Посиди лучше здесь.
Он отодвинут массивный деревянный засов и подтолкнул узницу вперед: крошечная камера с кирпичной лежанкой и кучей трухи вместо сухого камыша, под потолком сереет крошечная щель для свежего воздуха.
С противным скрипом дверь захлопнулась, отделяя девушку от всего остального мира. Она уселась на лежанку и подогнула ноги, озябшие на холодном каменном полу. "Как они узнали про Треплоса? — думала молодая женщина, поскуливая от боли. — Откуда взялась эта кровь? Что вообще происходит? Где же Алекс?"
Она расстелила юбку поверх трухи и легла, привычно свернувшись клубочком, стараясь сохранить немного тепла. Анукрис плакала, молилась богам и опять плакала.
Вдруг девушка услышала негромкое:
— Госпожа? Ты здесь госпожа?
— Самхия? — встрепенулась она. — Где ты?
— Тут щёлка, госпожа. Сторож сказал, что ты меня услышишь.
Голос служанки доносился откуда-то сверху.
— Я передала для тебя еду, госпожа. И одеяло.
— Спасибо, Самхия, — улыбнулась разбитыми губами Анукрис.
— Я ухожу, госпожа. Мы все уходим.
— Куда? — не поняла молодая женщина.
— Из вашего дома, — голос девушки стал тише. — Твой муж колдун. Там кровь… Я ухожу к отцу в деревню. Ты мне кое-что подарила… Прощай, госпожа…
— Постой, Самхия, постой! — закричала Анукрис, подпрыгивая и уцепившись за край отверстия. — Где Мерисид? Самхия, где Мерисид?
Рука сорвалась, и бывшая хозяйка, больно ударившись об пол, опять заплакала.
— Она осталась следить за домом, — донесся голос служанки. — Господина так и не нашли. Прощай, Анукрис.
Послышалось шарканье ног по каменным ступеням. В окошечке показалось лицо тюремщика. Помогая себе руками, молодая женщина села на лежанку и накинула юбку на ноги.
— Тут тебе поесть принесли. — Гебту поставил на пол маленькую корзинку и сытно рыгнул. — И вот это.
Он бросил в неё свернутое одеяло.
— Все сразу не ешь, — молодой человек опять рыгнул. — Кто знает, сколько тебе придется ждать суда?
Он вышел, ковыряясь пальцем в зубах.
Анукрис оттащила корзину в угол, подальше от противно пахнущего горшка и стала разбирать последние подарки служанки. Остатки жареной утки, лепешки, бурдюк с колодезной водой, яблоки, изюм.