Оскал фортуны
Шрифт:
– Присяга – превыше всего! – выкрикнул один из рыцарей, и, судя по плотно сжатым губам обоих, они решили молчать до самого конца.
– Ладно, – тяжело вздохнул генерал, – как воин, я уважаю ваши принципы. Но как патриот своего королевства и командир своих солдат, я обязан знать о врагах все. Поэтому ухожу, а вы остаетесь в руках палачей. Прощайте!
Он еще немного постоял, надеясь, что рыцари одумаются, потом пожал плечами и вышел. Через некоторое время в подвал вошли сразу четыре дознавателя в окровавленных фартуках, и один из них деловито приказал своим коллегам:
– Вы двое, тащите вот этого в другой подвал. Не люблю, когда посторонние крики мешают
Рыцари только и успели переглянуться между собой и с содроганием попрощаться многозначительными кивками. На голову каждому накинули ужасно воняющую тряпку, и они стали дергаться в удушающих конвульсиях.
Выйдя из подвала, Тербон довольно скоро узнал все последние новости и выяснил, кто из власть имущих где находится. Раздумывать долго не приходилось: беспокоить короля, вырывая его из наверняка жарких объятий новой любовницы, явно не стоило. Поэтому преданный династии вояка поспешил в покои вдовствующей королевы. И явился как раз вовремя: совещательное трио поднималось из-за стола, собираясь разойтись для решения текущих дел.
– Как я вовремя! – воскликнул генерал, входя в комнату. – Можете еще и мне уделить некоторое время?
После жеста Линколы все снова расселись за столом, и она спросила:
– Что-то новенькое?
– Скорей всего ты оказался прав, – он посмотрел на Менгарца, замечая, что ему явно лучше, и довольно улыбнулся, – кавалерийский резерв и в самом деле этой ночью попытался прорваться, но после первых потерь сразу же отступил. Зато двадцать восемь рыцарских тел так и остались валяться на земле. Трое в тяжелом состоянии, а вот парочку вполне пригодных для допроса рыцарей я привез в Радовену. Оказывается, у них определенный кодекс чести, и они ни под какими угрозами не станут изменять данной императору присяге.
– Так ведь Гранлео уже пошел на удобрение долины Покоя! – воскликнула Роза.
– Вот и я им так сказал. Но они утверждают, что пока они не увидят тело – клятва верности остается в силе. Фанатики! Называют себя керрангами. Пришлось отправить к ним четырех дознавателей…
– Зря, – скривился Виктор. – Во-первых, нам о них уже почти все известно, а во-вторых, они ведь все-таки военнопленные, рыцари.
– Да ладно тебе, – продолжал ухмыляться Тербон, – неужели ты меня и в самом деле за садиста принимаешь? Но и так просто делать поблажки этим рыцарям не стоит. Дознаватели знают свое дело: они накрыли головы пленников тряпками с соком гайчени. Пусть хоть немного помучаются из-за своей гордыни.
Все трое слушателей понимающе кивнули. Когда кто-то вдыхал едкий запах, который выделялся от сока ядовитых грибов гайчени, то на несколько часов впадал в горячечный сон с кошмарами и неприятными галлюцинациями. Да и потом очень плохо соображал, почти не помнил происшедшее с ним накануне, ощущал сильную ломоту в костях, приступы мигрени и впадал в то самое состояние, которое бывает после жутчайшего перепоя. Гриб гайчени, вернее, его сок, использовался очень редко и, как правило, в случаях, когда допрашиваемого требовалось сломить морально, но не нанести при этом физических повреждений. Это средство действовало очень эффективно при допросах.
– Но откуда у вас сведения о керрангах? И как это я пропустил такие данные?
– Тебя просто не было, – поведала мать короля. – А нам постоянно подносят последние отчеты прямо сюда. Да и то об этих рыцарях удалось составить целостную картину совсем недавно.
– Гвардейская элита императора? – попытался угадать генерал.
– Отнюдь! – возразил
– Хм! Получается, что эти керранги – самые преданные и лояльные слуги Гранлео? – удивился Тербон. – Но так не бывает, какой им смысл оставаться чьей-то автономией, если, убив диктатора, который в одиночку не представляет большой силы, они однозначно бы получили независимость.
– Нам тоже это кажется очень и очень странным, – пожал Менгарец плечами. – Не хватало только, чтобы все самое ценное для себя покойный император хранил именно там. Ведь в таком случае придется за этими тайнами переться через весь Шлем.
– Но разве в Шулпе ничего нет?
Роза протянула ему с десяток исписанных листков:
– Есть, генерал, да столько, что не верится! Там показания не только евнухов и наложниц, но и более высшей знати, которую успели допросить сегодня. И как видишь, они практически дублируют и подтверждают показания друг друга.
Пока преданный вояка бегло просматривал листки, монах Менгарец с сожалением кивнул несколько раз:
– Но все равно, по поводу княжества придется узнавать и выпытывать все до последней детали. Так что надо постараться раскрутить рыцарей, пока они будут под воздействием гайчени. Иначе, если не склоним к добровольному сотрудничеству, придется применить самые крайние методы.
– Ты ведь говорил…
– И сейчас говорю. Но вот простые разговоры и о чести и о верности – это одно, а жизненная необходимость – совсем другое.
После этих слов Виктора все трое посмотрели на него не только с удивлением. Тербон явно с укором. Роза с каким-то внутренним и тщательно скрываемым страхом. А мать короля с уважением и пониманием. На некоторое время воцарилось неприятное молчание, которое оборвала вскочившая на ноги принцесса:
– У меня ведь еще столько дел перед отъездом! Я больше не нужна? Без меня справитесь? Тогда убегаю.
И она действительно чуть ли не бегом покинула личные апартаменты своей бабушки. Все трое, глядя в спину красавицы, вздохнули с разной степенью тяжести и по разным мотивам, но все-таки остались за столом, вопросительно переглядываясь. Тербон спросил первым:
– А какие еще подробности стали известны о самих наложницах?
– Ну, их красота тебя не заинтересует, – уверенно изрек Виктор, – потому что ты примерный семьянин и верный муж. А вот их развратность тебя наверняка удивит. По их же смелым признаниям, покойный Гранлео брал на каждую ночь сразу по три, а то и по пять наложниц и довольно интенсивно их обслуживал как мужчина.