Оскалы второй мировой
Шрифт:
– Я держал в руках и сто тысяч, которые мог себе без пардон присвоить и отказался от них! Честь советского пионера важнее золота и бриллиантов!
Фельдмаршал удивился:
– Так ты идейный? Как сказал пионер?
Мальчишка-вундеркинд энергично кивнул:
– Да пионер! Всем ребятам в пример!
– Ну, хочешь я тебя дворянином сделал!
Мальчик жестко ответил:
– Пионер знатнее дворянина!
Фельдмаршал не сдавался:
– Тогда графом!
Босоногий, но очень умный Олег Рыбаченко весьма серьезным тоном заметил:
– Ну, графский титул мне только Екатерина может присвоить. У вас на это нет полномочий!
Папин осекся. Он и сам понял, что хватил через край. Да и собственно говоря, если мальчишка не врет, то ему может он реально предложить? Если и сто тысяч рублей мальчугана не соблазнили? Да и за поимку фельдмаршала парнишку щедро отблагодарит самозванец!
Панин сделал последнюю попытку:
– Хочешь, я сделаю тебя своим сыном?
Олег Рыбаченко хихикнул и задорно ответил:
– Зачем мне отец граф, если моя Родина весь российский народ!
Пацан настиг фельдмаршала и Панин попытался ударить мальчишку шпагой. Но тот чрезвычайно ловко двинул голенью графа в висок, свалив его замертво.
После чего можно было, взвалив на круп своего скакуна трофей, отвезти полководца Пугачеву.
Будучи с триумфом, встреченным в Саранске, Емельян двинулся к Нижнему Новгороду. Город хорошо укреплен и в нем много войск, но ведь крестьяне и казаки закалены в боях, и обрели себе славу непобедимых. Кроме того Суворов сделал стремительный рейд к Казани. Ему удалось с наскока захватить Кремль, освободить: Чику, Белобродова, Падурова, и многих других повстанцев, которых еще не успели казнить.
А это знатное пополнение армии Емельяна. В суворовском плену оказался и троюродный брат Потемкина. За жестокое отношение к пленным, Потемкина без лишних церемоний казнили.
А вот графом Паниным предстоял суровый разговор.
Емельян Пугачев, грозно насупившись, спросил фельдмаршала:
– За кого ты меня почитаешь?
– Я принимал присягу Екатерине. А ты дядюшка вор и самозванец!
Умный Пугачев подавил гнев привычным усилием воли и вкрадчиво спросил:
– А Екатерина, подло свергнувшая и убившая своего мужа, разве законно находится на российском престоле?
Граф Панин тяжело вздохнул. Это была больная тема. Ведь и в самом деле, легитимность немецкой императрицы на троне более, чем сомнительная. По большому счету Катьку следовало хорошенько высечь, и вздернуть на виселицу за цареубийство, чем вот так короновать.
Девушка-прислужница поставила перед графом серебряный сосуд с вином. Пугачев сам налил красной жидкости в стоящий перед фельдмаршалом хрустальный кубок.
Панин отпил половину, осторожно поставил произведения искусства на дубовый стол. И негромко заметил:
– России нужен грамотный царь...
Пугачев на это шутливо ответил:
– Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь.
Панин немного смягчился и заметил:
– Я вижу вы не глупый человек. Ради чего подобное затеяли Емельян Иванович?
Пугачев встал со стола. Сделал несколько шагов и ответил:
– Не ради собственного тщеславия и амбиций затеял я это. А ради черни, ради своих людей православных.
Емельян Пугачев говорил с жаром и убедительно.
– Много видел я горя на Руси. Как жестоки с народом баре, как насилуют девок и истязают хлопцев. Как люди трудятся, а их труды пожирают. Народ Руси велик и вместе с тем унижен. Словно крылья связали орлу, и в темницу бросили тигра. И этот страшный стон на всех земле стоит православной. Дети мрут как мухи, даже знатные дамы страдают чахотки, людей заставляют скопиться. Хотя сам Господь Бог повелел: плодитесь и размножайтесь. И у меня вопрос: когда Адам пахал и, Ева пряла, где тогда была знать?
А разве можно продавать живого, созданного по образу и подобию Божьему, человека в рабство? Словно он какая-то там животина!
Панин тяжело молчал. Он и сам, разумеется, отлично знал какого крестьянству на Руси. И что крепостное право жестоко, и что справедливости нет. И кто богаче, того и суд. Да и сам Панин мыслил реформы, в том числе и ограничение власти помещика над крестьянством. И предлагал подобное Екатерине. Но царица очень холодно отнеслась к идеям облегчения крестьянской участи.