Осколки чести
Шрифт:
Фортала демонстративно оперся на свою палку и громко произнес:
— Решайся же, Эйрел. У меня уже ноги заболели. К чему эта неуместная деликатность? Любой из моих знакомых пошел бы на убийство ради этой должности. А тебе предлагают ее без всяких условий.
Только Корделия и император знали, отчего Форкосиган коротко рассмеялся. Затем он вздохнул, посмотрел на своего господина и кивнул.
— Ну что ж, старик. Я знал, что ты найдешь способ править из могилы.
— Да. Мой призрак будет преследовать тебя постоянно.
Повисла короткая пауза — император привыкал к своей победе.
— Тебе нужно
— Да. Я думаю, мы с ним отлично сработаемся. — Темное лицо Форкосигана осветила какая-то приятная мысль. — И я знаю, кому поручу работу моего личного секретаря. Только его надо для этого повысить — дать лейтенанта.
— Фортала позаботится об этом. — Император устало откинулся на подушки и снова откашлялся. Губы его посерели. — Позаботится обо всем. Наверное, лучше позвать врача обратно. — Слабым взмахом руки он велел им удалиться.
Выйдя из императорской резиденции, Форкосиган и Корделия окунулись в теплый воздух позднего летнего вечера — мягкий и чуть сероватый из-за тумана, поднимавшегося с реки. За ними следовали их новые телохранители, облаченные в знакомую черную форму.
Только что закончилось продолжительное совещание с Форталой, Негри и Иллианом. У Корделии голова пошла кругом от количества охваченных при обсуждении вопросов. Она с завистью заметила, что Форкосигану не составляло никакого труда уследить за ними; более того — он сам и задавал темп.
В его лице проявилась напряженная сосредоточенность, целеустремленность, энергия била ключом — таким она его еще не видела после своего приезда на Барраяр. «Он снова ожил, — думала она. — Взгляд обращен наружу, а не внутрь; вперед, а не назад. Как при первой нашей встрече. Я рада. Чем бы это нам ни грозило».
Форкосиган щелкнул пальцами и загадочно произнес:
— Нашивки. Первая остановка — резиденция Форкосиганов.
Они проезжали мимо официальной графской резиденции во время их последней поездки в Форбарр-Султану, но внутри дома Корделия была впервые. Перепрыгивая через две ступеньки, Форкосиган взбежал по широкой винтовой лестнице наверх, к себе. Его комната была просторной, скромно обставленной, с окнами, выходящими на сад позади дома. На ней лежала та же печать долгих отлучек хозяина, что и на комнате Корделии в доме ее матери. В шкафах и ящиках залегали археологические слои прежних увлечений.
Само собой разумеется, там обнаружились следы интереса к стратегическим играм, военной и общей истории. Гораздо более удивительной находкой стала папка с пожелтевшими от времени рисунками, выполненными карандашом и тушью. Форкосиган вытащил ее, роясь в ящике, набитом медалями и сувенирами вперемешку со всяким хламом.
— Это твои? — полюбопытствовала Корделия. — Очень неплохо.
— Увлекался, когда был подростком, — объяснил он, продолжая копаться в ящике. — И потом тоже. Забросил, когда мне было за двадцать. Времени не хватало.
Его коллекция медалей могла поведать занятную историю. Ранние, не слишком значительные награды были аккуратно разложены и приколоты к бархатным подушечкам с соответствующими надписями. Поздние, куда более почетные, были
Она присела на кровать и пролистала содержимое папки. В основном это были тщательно прорисованные архитектурные зарисовки, но нашлось там и несколько набросков фигур и портретов, выполненных в менее уверенной манере. На некоторых была изображена изумительно красивая молодая женщина с короткими темными кудрями — иногда одетая, иногда обнаженная. Прочитав подписи к ним, потрясенная Корделия поняла, что это портрет первой жены Форкосигана. Среди его вещей больше нигде не встречалось ее изображений. Были там и три рисунка с изображением смеющегося молодого человека и подписью «Гес», лицо которого казалось щемяще знакомым. Корделия мысленно добавила ему двадцать лет и двадцать пять килограмм веса, и комната словно покачнулась, когда она узнала адмирала Форратьера. Она поспешно закрыла папку.
Форкосиган наконец нашел то, что искал: пару красных лейтенантских нашивок.
— Отлично. Так быстрее, чем заезжать в штаб-квартиру.
В императорском военном госпитале их остановил санитар.
— Сэр? Часы посещения уже закончились, сэр.
— Что, разве вам из штаб-квартиры никто не позвонил? Где там этот хирург?
Наконец отыскался хирург Куделки — тот самый, который работал над его рукой во время первого визита Корделии.
— Адмирал Форкосиган, сэр. Нет, разумеется, ограничение часов посещения на него не распространяются. Спасибо, санитар, вы свободны.
— На этот раз я не просто посетитель, доктор. Официальное дело. Я намерен избавить вас от вашего пациента, если его физическое состояние позволяет. Куделка получил новое назначение.
— Новое назначение? Да он через неделю должен быть комиссован! Какое может быть назначение? Что, никто не читал моих докладов? Он едва может ходить.
— Ему и не обязательно. Его новая должность — административная. Надеюсь, руки у него работают нормально?
— Вполне.
— Лечение уже завершено?
— Остались сущие пустяки, несколько последних проверок. Я просто держал его до конца месяца, чтобы у него закончился четвертый год службы. Все-таки прибавка к пенсии.
Перебрав дискеты и бумаги, Форкосиган выдал нужные доктору:
— Вот. Запихните это в свой компьютер и выпишите его. Пойдем, Корделия, сделаем ему сюрприз. — За весь день он не выглядел счастливей, чем сейчас.
Куделку они застали одетым все еще по-дневному в черную полевую форму. Он мучил свою руку упражнением на координацию, тихонько чертыхаясь.
— Здравствуйте, сэр, — рассеянно поприветствовал он Форкосигана. — Беда этой чертовой жестяной нервной системы в том, что ее ничему нельзя обучить. Тренировка помогает только живому. Прямо хоть головой об стенку бейся. — Он со вздохом прекратил упражнения.
— Лучше не стоит. Голова тебе еще пригодится.
— Наверное. Хотя это никогда не было моей сильной стороной. — Куделка задумчиво и подавленно уставился в стол, потом вспомнил, что перед командиром надо держаться жизнерадостно. Поднимая глаза, он случайно взглянул на часы. — А почему вы здесь так поздно, сэр?