Осколки клана. Том 2
Шрифт:
– Так ты тут самый главный? – повторил я, преданно глядя на козломордого. – Ну – тебя этат начальником кликал!
– Да-а… – медленно произнёс он, ловко увернувшись от едва не лягнувшего его сапогом по лицу Санька, в тщетных попытках освободиться дергающегося у меня на плече. – Я здесь главный распорядитель…
– Слухай! А может, ты возьмёшь меня на работу? Я очень старательный! – выпалил я проглатывая кое какие буквы и делая вид, что очень разволновался. – Я сильный! Очень – очень! Тятя по молодости валуны заставлял в поле ворочить, вот я и так вот…
– Вижу… – пробормотал распорядитель, поправив очки и переглянувшись с тем, кого он называл
– Никакий я, – гордо заявил я, удержавшийся от того, чтобы не поглумиться и сбросить свой живой груз прямо на задницу, а всё же аккуратно опустил тут же собравшегося прописать мне прямой в челюсть красного как рак мужика. – Похабыч! Из Колымок мы. У нас по осени знайте, какая клюква растёт!
– Да-да-да. Клюква, – покивал козлобородый пропуская мимо ушей мою похвальбу. – Скажи Никакий…
– Похабыч, – упрямо подсказал я.
– Никакий Похабыч, – немного раздражённо поправился распорядитель, – а вот сколько тех вон мешков, ты мог бы поднять за раз.
– Ну-у-у…– протянул я, глядя сквозь открытые ворота склада на сложенные поленницей брезентовые мешки, судя по маркировке заполненные цементом, по шестьдесят киллограм в каждом, и тупо повторил. – Я сильный!
За проверкой дело не стало и при помощи Санька, явно желавшего за свой недавний позор почесать кулаки о моё лицо, меня быстро нагрузили мешками на оба плеча. Оказалось, что будучи носителем огненной стихии, я при применении живицы, вовсе не такой уж и сильный каким сам мнил себя до сих пор. Так для примера, хоть мы и не проверяли этого в Академии на практике, Золотой Мальчик Алтынов со стихией земли, вовсю хвастался в своё время, что легко поднимает пол тонны. Моим же пределом, при котором я могу ходить, но бегать мне уже трудно, оказалось четыре пешка по два на каждом плече. То есть двести сорок килограмм, в то время как с нагруженным пятым, у меня уже подгибались ноги, и я мог разве что ели что ползать.
Впрочем, и этого достижения хватило, дабы поразить простецов.
– Кузьмич, – потрясённо прохрипел Семён, поглубже закутываясь в своюю незастёгнутую шинель. – Нахрен Гарика! Брать надо парня! В мою бригаду пойдёт! Да он один у меня дополнительный паровой кран на погрузке каталок заменит!
– Сам понимаю, – процедил козлобородый. – А уродам, кого отдать?
– Да Ефима, алкаша! – воскликнул его собеседник. – У Федотыча на него и так целая гора взысканий за безудержное пьянство! Да он раз в два месяца из запоя по три недели не вылезает!
– У Ефима семья. Старуха мать на руках, жена с осени белым поветрием больная и шестеро детишек, – буквально прошипел распорядитель, зло посмотрев на Семёна через блестнувшие в свете фонаря очки. – Они по миру пойдут, а я грех на себя в восемь лишних душ брать не желаю! Да и работник он хороший покуда трезвый. В машинерии смыслит.
– Тогда Поэта, – крякнул бригадир. – Он всё равно бесполезен, только ради жалости и взяли. А в последнее время и вовсе повадился народ правашскими речами баламутить.
– Видимо так и придётся сделать. Иначе сам знаешь, не выделишь кого, так гариковские уроды прямо на улице рабочих хватать начнут. И не одного, а пятерых как в прошлый раз, – тяжело вздохнул козлобородый. – Ты Семён, проследи, чтобы Поэта послезавтра в дневную смену поставили…
Признаться честно, слушая краем уха этот разговор, я честно говоря, не мог не проникнуться некоторым уважением к местному распорядителю, не только знающему чем и
Однако, не похоже, что у него вообще был выбор, отдавать или нет своих людей. Если я правильно понял слова про «клетку» и «живое мясо», то, скорее всего речь шла о нелегальных гладиаторских боях со смертельным исходом. А это, не только сражения между бойцами, но и такие развлечения, как травля людей на потеху публике, тайно отловленными и провезёнными на территорию Полиса чудовищами.
А подобные подпольные коллизеумы, это уже не уровень обычных банд со Дна Москвы. Их держит реальный полисный криминал, связанный с большими деньгами, под которым собственно и ходит вся эта шушера, вроде местечковых паханов типа таганского «Апельсинчика» или знаменитого своей жестокостью «Косовара», со всеми их многочисленными бандами. Примерно так же как молодёжные группировки вроде той, что организовалась в моём приюте, счастливо шестерили уже под этими районными авторитетами.
Именно эти, «серьёзные люди», держали в своих руках тот самый Чёрный рынок полиса, с которым работал знакомый мне идиш. Более того, пусть про чародейские кланы и гильдии трудно что-либо сказать, всё таки это практически другой мир, но про связи настоящего криминала с многими сильными наёмничьими Ассоциациями особо и не скрывали. Последние – официально действовали в правовом поле Полиса и придраться к ним было невозможно.
Однако нужно было понимать как специфику этой профессии, словно бы специально созданной как легальная версия организованной преступности в качестве этаких мини армий.Так и особенности людей выбравших стезю наёмника, например менталитет этой братии, готовой браться за всё что угодно и совершать любую жестокость, даже самые паскудные с моральной точки зрения поступки. Ровно до тех пор, покуда они уверены, что их Ассоциация прикрывает эти действия контрактами, отказами и переложением ответственности, а также, прочими юридическими хитростями, позволяющими им оставаться честными гражданами Полиса.
Даже моего родного отца, которого я безмерно любил и уважал, с возрастом я перестал видеть безупречным обитателем Ирия. Осознав за пару лет жизни на Дне, что, чтобы прокормить семью он вполне возможно творил как наёмник такое, что я никогда бы не одобрил и о чём мне лучше не знать!
– В общем, Никодим – ты принят! – сообщил мне козлобородый, отвлекшись наконец от тяжёлых мыслей.
– Никакий я, – поправил я его. – Похабыч. Из Колыок мы, там…
– Ага, клюква у вас, – кивнул распорядитель, закатив глаза к далёкому перекрытию третьего уровня. – Знаю…
– Тык не уж-то бывали?! – радостно восхитился я и сразу же подумал, что скорее всего переигрываю.
– Нет, Никакий, но уже мечтаю, – тяжело вздохнул козлобородый. – Оклад, тридцать копеек в рабочий день за летнюю шестнадцати и зимнюю двенадцатичасовую смену. Рубль восемьдесят в шестидневку, семь двадцать – за месяц. Седьмой день недели – плавающий выходной в зависимости от общего графика бригады. При выходе в выходной – надбавка пять копеек. Ты у нас приезжий, так что поселиться можешь либо в какой ночлежке, либо в нашем общежитии. Это под нами на первом ярусе. За койкоместо будет вычет в пять копеек на сутки. Ещё за десять – двухразовое горячее питание здесь в нашей столовой. Ну что – согласен? Подумать время, прости, дать не могу…