Осколки клана
Шрифт:
– А… – Алёнка сделала несколько шагов назад. – Но как же… Они же знают… и ты…
– Ты сама всё рассказала, – произнёс я, рывком доламывая руку, а затем, ударом колена прерывая вой второго подборщика. – Это простейший фокус, которым пользуются такие подонки, как они, чтобы втереться в доверие приезжим дурочкам.
– Да как… как ты смеешь! – от возмущения девушка аж не сразу нашла нужные слова. – Как ты вообще можешь так говорить о незнакомых…
– А знаешь зачем? – жёстко перебил я её, успокаивая ударом ноги в челюсть начавшего приходить в себя
– З-зачем? – на автомате переспросила она.
– А затем, что в борделях на нижнем уровне девушки без роду и племени всегда в цене! А то, что ты дочь какого-то там известного в Посаде Лавра, ты до бесконечности объясняла бы всё новым и новым клиентам! – добил её я, заставив девчонку густо покраснеть, а затем побелеть. До измученной новыми впечатлениями дурехи наконец дошёл тот факт, что она чуть было не доверилась крайне подозрительным незнакомцам, и ярко представились дальнейшие перспективы.
О том, что эта Алёнка могла стать товаром только для одного-единственного посетителя, зато с очень нестандартными запросами, я даже заикаться не стал. По опыту общения с попавшими в этот грязный бизнес девчонками из Таганской Нахаловки, которых мне порой приходилось охранять по заказу бугра, знаю, что для женщины слова «изнасилуют и убьют» звучат куда менее страшно, чем «будут насиловать всю оставшуюся жизнь». Это потом, когда всё уже случилось, остаётся единственное желание – выжить, а ещё лучше – отомстить. А поначалу, если, конечно, девчонка достаточно взрослая, чтобы понять, что происходит, смерть вообще кажется единственным выходом.
– Да как так-то… – пролепетала, наконец, девушка. – За что ж меня-то…
– Не обольщайся, – отмахнулся я. – Не только тебя. Ты ведь недавно приехала?
– Ага… – она потешно кивнула.
– А это значит, что на вокзал пришёл пригородный поезд так называемая «шпрота», – пожал я плечами, – состав, подбирающий на полустанках в Зелёной Зоне желающих попасть в Полис. Самое «рабочее» время для таких вот ублюдков…
Я от души пнул по рёбрам застонавшего в беспамятстве бандита с вывернутой рукой.
– Сейчас подобные прохиндеи вовсю обрабатывают других деревенских девушек, что прибыли вместе с тобой, – произнёс я, глядя ей прямо в глаза. – Так что скоро в публичных домах на самом дне будет пополнение.
– Им… Им же нужно помочь! – воскликнула Алёнка, судорожно теребя свой узелок.
– Знаешь, – я тяжело вздохнул, – вот пусть кому нужно, тот и помогает. Для этого, вообще-то, в Полисе специальные люди есть – городовыми называются! А я здесь вообще случайно и по делу. Радуйся, что заметил, как эти двое на тебя нацелились.
– Мальчик, миленький…
«Хм… “Мальчик”, – удивился я такому обращению от той, которую спас и вроде бы как учу уму-разуму. – Ну ладно хоть не “девочка”! И на том спасибо…»
– …а как бы мне домой, к батеньке и матушке вернуться? – в огромных наивных глазах выступили слезы. – Страшно тут у вас в городе. И людей разных много, и вот… Ты не подумай, у меня денюжка на поезд ещё осталась! Вот только не знаю теперь
– М-да… – я потёр переносицу. – Ответ «быстро – никак» тебя не устроит. Подожди, не плачь… Просто «Шпрота» ходит раз в трое суток, отправляясь из полиса и возвращаясь назад этим же днём. Так что надо подождать. А то даже если заплатишь полную цену за билет до Архангельска, «Перевозчики» для тебя состав останавливать не станут. Есть, конечно, вариант найти «своих» купцов или поставщиков и возвратиться домой с их обозом под охраной…
«Не вариант… – понял я, глядя на зашмыгавшую носом девицу. – Предлагать отправиться через Запретную Зону самостоятельно и пешкодралом даже не стоит!»
– Ты в Москву-то, – задал я вопрос, чувствуя, что сейчас польются реки слёз, – зачем приехала?
– Так денежек для семьи заработать, – всхлипнула девушка. – Дома в этом году плохо: пшеница не уродилась, репку червь пожрал, а коровок и свинок чудища залётные задрали! Дед Мыкула с ними еле-еле справился. А я… я шестая дочка – лишний рот, да и женихов для меня в Посаде нормальных нету, маменька с папенькой за Ваську-солдата выдать хотели, так ведь он и сам кривой-косой, и третью жену недавно схоронил… Зачем мне такой? Вот я и…
– Сбежала, – закончил я.
– Ага… – всхлипнула девица и всё-таки разревелась.
– Хм… знаешь, – я задумался над тем, оторвёт ли мне вечером уши Ольга Васильевна или нет, как со стороны входа в проулок раздался визгливый крик.
– Вот он! Вот! Господин городовой! Вот он, душегуб! – разорялся невысокий парень, которого я, к своему стыду, заметил, но к бандитскому подряду «стрёмовым» не приписал. – Юшка, то есть Юрий и Ефим, помочь девице хотели, а этот за ними проследил и как налетит…
– Разберёмся, гражданин, не волнуйтесь, – из-за угла здания вальяжно вышел мужик в форме городового и с ходу начал наезд: – Так, что ж это мы порядок-то нарушаем? Честных обывателе…
Взгляд служивого, брошенный на лежавших в грязи бандитов, зацепился за мои сапоги, скользнул по форме и замер, прилипнув к клановой тамге. Я, как мне показалось, реально услышал мыслительный процесс блюстителя порядка, а точнее, как его шарики в голове скрежещут о ролики, рождая нужную мысль. А затем он вдруг, резко развернувшись, пробил прямым в челюсть не ожидавшего подобного фортеля «стремового».
– Попались, гады! Уж сколько мы вас, уродов, искали! – рыкнул он, с неким удовольствием взирая на сползающего по стене парня, а затем вытянулся, преданно глядя уже на меня. – Спасибо, Ваш Благородь, что преступников задержали! Теперь не уйдут поганцы, на рудники отправятся! На каторгу!
– Знаешь, служивый, – вот никогда не боялся людей при «исполнении», а уж после подставы «Шипов» и вовсе слегка презирал. – Гнильцой от тебя чего-то попахивает… Кудрявцев Е.К. – подойдя вплотную к побледневшему городовому, прочитал я надпись на именном жетоне. – А не снял ли ты, Кудрявцев, форму с какого-нибудь честного парня, завалив его в тёмной подворотне?