Осколки континента

Шёгрен Бенгт

Два года спустя на эту островную группу с Маврикия прибыла первая постоянная католическая миссия, и вскоре были созданы католические и англиканские школы. Но, несмотря на то что представители британского правительства уже в 1841 году неоднократно напоминали губернатору Маврикия о том, что «благоразумно было бы по прошествии тринадцатилетней оккупации этой колонии во всех официальных документах отказаться от французского языка в пользу языка Великобритании», все преподавание в школах по-прежнему велось на французском. В качестве одного из предметов изучения английский был введен лишь в конце XIX века.

Освобождение рабов привело к нехватке рабочей силы, и плантации пришли в упадок. Ныне свободные

граждане не желали больше работать так же изнурительно, как и прежде. Они предпочитали скудный прожиточный минимум, доступный, например, рыбакам и мелким ремесленникам. Плантаторы же считали себя обойденными и не хотели по-настоящему оплачивать труд наемных рабочих. Здесь, как и повсюду в мире, представители привилегированных социальных групп с большой неохотой расставались с возможностью жить за счет труда других. Но общему упадку хозяйства необходимо было как-то противостоять. Оказавшись перед угрозой полного разорения, плантаторы через некоторое время обратились за разрешением заключать контракты на вывоз рабочих из Индии. Не дождавшись его, они самовольно начали ввозить рабочую силу на Маврикий. Л когда они получили официальный отказ, им пришлось кое в чем рационализировать свои хозяйства: сажать кокосовые пальмы, для ухода за которыми не требовалось много работников.

Однако вскоре появилась возможность приобрести новых работников. У специальных судов британского флота, охотившихся за работорговцами (американцами, португальцами, арабами) в Атлантическом и Индийском океанах, возникла сложная проблема: что делать с реквизированным «живым» грузом? Просто отпускать людей на восточном побережье Африки, не находившемся под британским контролем, было бессмысленно. Ведь прибрежное население вылавливало бы их, чтобы вновь продавать в рабство. И тогда было принято решение расселять бывших пленников на территориях британских колоний (Капской земле и Сейшелах), где было еще много свободной земли.

С 1861 по 1874 год, когда на Занзибаре (по крайней мере официально) была запрещена работорговля, на Сейшельский архипелаг прибыло 2400 африканцев обоего пола. Большая часть новых поселенцев, пополнившая уже смешанное местное население, была передана плантаторам в качестве «учеников» на определенное время, по истечение которого они, подобно бывшим рабам Сейшел, получали полную свободу.

Ввоз работников на Сейшелы из Индии был разрешен лишь в 1898 году. Большинство их вначале были законтрактованы на строительство дорог, а когда срок контракта истек, многие предпочли остаться на островах. Их потомки живут здесь и поныне, занимаясь в основном мелким земледелием и ремеслом.

В 1850 году на острова прибыли и первые индийские торговцы. Но их основной приток на Сейшелы начался после 1895 года, за ними последовали китайские торговцы, сначала с Маврикия, а позднее — непосредственно из Гонконга и Кантона. В 1898 году в Виктории была даже построена небольшая китайская пагода.

Но на Маврикии не очень-то были заинтересованы в процветании зависимых островов, отдаленных от него на 1700 километров. В течение всего XIX столетия с Сейшел поступали жалобы на «плохую администрацию» и раздавались призывы к возврату «времен де Малавуа!». Это выражение употребляют и сегодня, когда речь идет о старом добром французском времени. Островитянам не становилось лучше от того, что многие британские чиновники на Сейшелах чувствовали себя полуссыльными и к белым, говорившим по-французски, относились так же свысока, как к «цветным» и чернокожим.

Исключение составлял чиновник по гражданским делам Чарлз Майлиус, работавший с 1839 по 1849 год в Виктории. Вскоре после того как он прибыл на остров, он вошел в тесный контакт с местной интеллигенцией и основал «различные общественные и научные общества», в

том числе литературное, которое открыло первую публичную библиотеку в Виктории и стало издавать ежегодник — «Альманах островов Лабурдонэ, или иначе Сейшел». Но прогрессивные начинания Майлиуса не получали поддержки с Маврикия. Когда он захотел, например, построить новый пирс в гавани, вышестоящие власти отпустили для этой цели всего 50 фунтов стерлингов, которых хватило на первые 200 футов пирса. Его закончили лишь в конце XIX столетия, когда по указанию ведомства Британии было начато сооружение угольной станции у его внешнего конца. После того как Майлиус покинул острова, все вновь погрузилось в спячку.

К этому времени многие британские чиновники поняли, что дальнейшее развитие Сейшел возможно лишь после того, как они станут полностью свободными от Маврикия. Поэтому в последние десятилетия XIX и на рубеже XX века поэтапно была учреждена своя собственная независимая администрация, а с августа 1903 года Сейшелы окончательно отделились от Маврикия и стали маленькой самостоятельной британской колонией.

В Виктории, на перекрестке центральных улиц, прямо перед Лонг-Пир стоит типично английский памятник — маленькая башня с часами в викторианском стиле. Текст на одной из стен башни гласит:

«Воздвигнута народом и правительством Сейшельских островов с любовью в память о Виктории, королеве Великобритании и Ирландии и императрице Индии с 1837 по 1901 год».

Если идти напрямик от пирса, то довольно скоро дорога приведет к правительственному зданию, известному здесь как «Кремль». Если же свернуть направо, попадешь на большую открытую большинству улиц площадь Гордона. Но английские имена, как и английские вывески на зданиях индийских и китайских фирм, не в состоянии скрыть французского влияния на местную жизнь.

^{Вид с горы на город Виктория и его порт}

Как в Виктории, так и в других городах этого островного мира практически все магазины и универмаги принадлежат китайским и индийским торговцам. Многие сейшельские чиновники и интеллигенты — потомки выходцев из Китая, поскольку их отцы и деды занимали Довольно хорошее положение в обществе и могли дать своим наследникам местное школьное образование, а иногда даже позволить им закончить высшие учебные заведения в Англии. Однако здешние китайцы давно уже потеряли чистоту своей расы. Дети и внуки бывших китайских колонистов говорят по-французски или по-креоло-французски.

Индийские торговцы, напротив, как правило, старались держаться особняком и даже жен привозили с родины. Внешне они весьма любезны, но это не мешает им быть ловкими дельцами. Некоторые выходцы из Индии сейчас занимают столь важные места в торговле, что злые языки говорят даже, будто в колонии существует три правительства: над всеми стоит индийская аристократия вместе с кланом парсов [6] Темолджи, затем — влиятельная католическая церковь. И на третьем месте — британская администрация.

6

Парсы(или гебры) — лица, исповедующие парсизм (совр. название зороастризма). Эта религия распространена в основном в Иране и Афганистане (примеч. пер.).