Осколки надежд

Шубин Сергей

Заброшенный участок земли — все мои ощущения на тот момент, пока меня вели к Батыю. Повсюду одна и та же жёлтая трава, почти развалившиеся дома, старая прогнившая деревянная калитка, отделяющая территории, прикреплённые к избам, и добрый десяток бандитов с ружьями, автоматами и прочими смертоносными огнестрельными вещицами на перевес. Эту местность я точно нигде не видел раньше, и время суток или сезон здесь были не причём. Только разруха и гниль. Бандиты очень удачно дополняют такую атмосферу своим присутствием. Сразу за разваливающейся калиткой стояло около трёх кривых берёз, трёх дубов и несколько вечно

зелёных елей. Если присмотреться, то дальше можно увидеть начало леса, так далеко и, в то же время, близко.

Я шёл спереди, сзади меня брёл Кислый со старым охотничьим ружьём в моей военной каске, контролируя каждое движение пленника.

–  Не жмёт головной убор? — Дерзко спросил я.

–  А ты у нас, типа, герой — геморрой? — Засмеялся недруг. — Повернись.

Стоило мне выполнить приказ, Рука Кислого тут же устремилась мне в живот, но как человек не раз попадающий в драки, успел её перехватить и вывернуть за спину. Пока бандиты думали, я хладнокровно сломал незадачливому боксёру два пальца: указательный и средний. На меня посмотрело каждое оружие на клочке бандитской территории.

–  На колени упал! Быстро. — Закричал кто-то из наблюдавших за короткой дракой.

Снова, что я мог сделать? Пришлось подчиниться. Кислый, словно сорвавшийся с цепи голодный пёс, озверел, решил отомстить за свой же промах. Ярость овладела этим человеком, лицо покраснело, глаза не видели никого кроме меня.

–  На колени, сука! Ты либо совсем ошалел? — На этот раз я вновь почувствовал себя бессильным, и отпор дать не смог. Кислый со всего размаха ударил меня по лицу с ноги. Слава богу, носком, а не пяткой, иначе прощай моя красота, челюсть и зубы. — Заходи, сука, тебя Батый ждёт!

Я встал, глотая пыль и свою кровь, посмотрел на своего обидчика и удивился. На его лице мне показался страх, возможно, неуверенность. Даже когда он что-нибудь говорил, Кислый всё время повышал голос, а это самый первый признак неуверенности в себе. Из всего десятка бандитов Кислый выглядел наиболее жалко. Его лицо корчило непонятные физиономии, как только он делал что-то неправильное, незаконное, например, когда бил меня. Сам он был худощав, роста не большого, да и по натуре был прост как три копейки. Синие глаза вечно бегали из стороны в сторону, не зная, где остановится. Губы сухие и узкие, нос кривой, причём, достаточно сильно. Наверняка от кого-нибудь получил по нему за дерзость или оскорбления, в любом случае, за дело, причём совсем недавно.

–  Что вылупился? Ещё хочешь? Могу устроить! — Лицо покосилось на бок, глаза вовсе заметались как метеоры. Он оскалился и прикусил нижнюю губу, вытащил зубы как зверь, который не знал, что делать.

Я ничего не ответил, повернулся и побрёл к входу в гнилой сарай Батыя. Батый, кажется, хочет последовать хорошему уроку истории.

* * *

Я вошёл в сарай, скрипящая дверь выдала моё присутствие. Прямо передо мной стояли двое здоровенных мужиков с обрезами на руках. Оба одеты в чёрно-серые балахоны, капюшоны которых скрывали лица здоровяков. На ногах обыкновенные спортивные штаны, обшитые чем-то ещё, и кроссовки известной всем фирмы.

В сарае оказалось теплее, что меня порадовало, я наконец-то почувствовал не холод. В метре от амбалов стояла старая фляга, в которой горел

не сильный огонь, прямо над ней большая дырка в потолке, видимо для вентиляции. До вечера было ещё где-то часа полтора и свет обильно освещал весь сарай через это отверстие. Чуть дальше, в самом конце комнаты, виднелась дверь, за которой, наверное, и сидел вожак этого стада, именно стада, никак не стаи.

Вдруг один из Амбалов заговорил. — Батый за дверью, на которую ты пялишься, не тормози, он тебя ждёт, а ждать он не любит!

Не удивительно. — Подумал я.

К двери ноги шли не спеша, страха уже не было как такового, лишь призрение и осознание того, что от меня ничего не зависело, а девиз момента был таков: Что будет, то будет. Правда, инстинкт самосохранения всё равно не давал мне расслабиться ни на секунду.

Я уже у двери, рука медленно открывает её, ещё секунда и я внутри с главарём диких псов лицом к лицу. В комнатке оказалось темновато, лица начальника не разглядел.

–  А, это ты, вояка. Проходи не стесняйся. Я хочу извинится за нелепый случай с Кислым, он больной идиот, но верен, потому до сих пор жив.

Присел на стул, не отводя от тёмной фигуры глаз.

–  Вот мне интересно. — Продолжал Батый. — Как ты тут оказался. Каким тебя Макаром к нам занесло? До военной базы тут не близко, наёмники тоже, бог знает, сколько времени не появлялись, непонятно. Вертушек тут уже как полгода не было, про десант или спецназ я вообще молчу! Просто расскажи, ты должно быть разведчик? Наводку на нас делаешь, а? — Батый насмехался.

–  Я не знаю, что произошло. Шёл один патрулём по лесу, потом небольшое землетрясение и моя голова почувствовала адскую боль, меня скрутило. В этот момент я хотел застрелиться, боль была просто невыносимой. Вот и всё, больше рассказывать нечего. — Я медленно протёр глаза грязной ладонью.

–  Видимо не такая уж и непереносимая, раз выжил. Ну, да ладно, что ещё расскажешь?

–  Конечно. Вспомнил. Ваши тугодумы огрели меня по голове, теперь я тут, выслушиваю всякую чушь.

–  Ты не боишься меня, но боишься смерти. А это уважаемый, одно и то же.

–  А кто не боится чёрной суки с косой в руке?

–  В любом случае я скажу так: какая интересная и захватывающая история. Ты думаешь, я поверю в эту байку? Патрулём? Один? В лесу? На Рембо, поганое моё брехло, ты не похож. Допустим, даже если ты ходил один. Ну, вот ответь мне, зачем ходить патрулю, в составе одного человека, так далеко от своей границы? Да вы метр боитесь в сторону зоны пройти, не говоря уже о патруле, волки позорные. — Милость сменилась на гнев. — С кем ты тут ошивался? Скажи по-хорошему и я тебя отпущу на все четыре стороны.

Решил промолчать, не выдавая своих. Я надеялся, что мои товарищи по оружию ещё живы, просто лежали где-нибудь в отключке и их не нашли. А мне повезло меньше, тем более не хотелось становиться предателем, поэтому просто молчал, соблюдая этот закон чести. Этот юношеский героизм мог бы меня убить, но Батый оказался не таким истериком как Кислый.

–  Молчишь? Вы, наверное, скоты, под выброс попали, поделом, всех остальных уже наверняка собаки растащили, поделом! Ничего, тебе тоже недолго осталось! Кислый. — Тихо произнёс имя Батый. Затем, разозлившись, крикнул во весь голос. — Кислый! Твою мать!