Осколки надежд
Шрифт:
– А что стало с Зоной того времени?
– Монолит оставил сталкерам для исследования лишь Кордон и больше ничего. А через год и тех выбили с последнего клочка земли, неохваченного выжигателем. Полчища зомби и солдат Монолита буквально вырубили сотни сталкеров, сотни. — Заострил моё внимание Антонов. — За одну ночь. Периметр Зоны оградили огромной стеной высотой десять метров, толщиной — около семи. Никто больше не смог прорваться за неприступное ограждение. — Антонов произнёс речь с грустью, на лице постоянно проскакивала злость.
– Насчёт твоего раздвоенного сознания…
– Когда я увидел собственную смерть, то почувствовал аналогичную боль. Голова с плеч не слетела, но сознание
«Получается, что я был нужен Соколу только как Хранитель, никакой симпатией и не пахло, а я-то подумал… Теперь у меня нет пути назад, остаётся ждать развязки». Каким будет конец истории, одному Всевышнему известно, и то не факт. Но я всё же надеялся на лучший исход, человеку свойственно надеяться.
Глава десятая. Кем мы являемся.
Кем мы являемся? Есть множество всяких обозначений, так или иначе характеризующих нас как личностей, не стану вдаваться в подробности. Могу лишь сказать, что все эти определения не значат ровным счётом ничего. Меньше чем за минуту вы сможете стать кем-то другим, например, вором, убийцей. Главное не идти в ущерб своему «Я», не пренебрегать принципами, заложенными ещё в ранние года, тогда вас будут уважать… Неважно, что скажут другие, другие смогут приспособиться, если нет, значит вам с ними не по пути. По крайней мере, я так считаю, и вряд ли кто-либо сможет меня переубедить. Если не случится что-нибудь из ряда вон выходящее, например, как когда я очутился здесь, в Зоне.
Мы многим жертвуем на пути к своему счастью. Порой даже шагаем по головам, но в итоге, как сказал Триа, все приходят к одному и тому же корыту, за редким исключением. Может этим и отличается человек от животного — стремлением. Что ж посмотрим, единственным примером, который сможет доказать сей факт, для меня остаётся Сокол, чьи порывы, кстати, также объяснялись одним единственным обещанием Триа. Что намеревался сотворить напарник, оставалось только гадать.
Инстинкт самосохранения работает у всех, но не все могут думать, когда он работает. Пожалуй, я пережил это. Страх — он больше никогда не сможет овладеть моим разумом. Паника — не бывать ей в моём разуме. — Такие слабо связные мысли забрались в голову, едва Антонов Алексей Алексеевич покинул место нашей встречи. Не спроста это всё. Может, он на прощание избавил меня от этих ненужных эмоций, оставив только самые важные, дай Бог, если так. Очень хочется перестать трястись от каждого шороха. Но большая часть пути осталась позади, а значит, впереди меня ждали ответы и возвращение домой, бояться больше нечего.
Не так долго осталось спать, путь стал ещё короче. Комната начала мерцать, затем вовсе исчезла, оставив спящего человека в белой пустоте своих грёз, правда, ненадолго. Меня разбудили несколько хлопков ладонью по лицу. Спящий сталкер пробормотал своим товарищам: «Уже, встаю». И моё тело моментально бросили на землю, словно я какая-нибудь связка ключей. Не сказать, что удар был мягок, от такого действа проснулся сразу. — Какого пса? Я же сказал, что встаю. — Возмутился я, схватившись за неудачно приземлившийся бок.
– Так оно быстрее выйдет. — Отрезал Сокол, потирая руки. Когда я начал подниматься, то увидел на штанинах своего спутника свежие следы крови. Антонов предупредил,
Я принял помощь и вместе мы поставили меня на ноги. — Я знаю. — Уверенно ответил, затем огляделся по сторонам и узрел знакомый пейзаж. — Твою мать, мы.… Так быстро? Мы уже в аномалии?
Сокол удивился. — Откуда ты знаешь, что это за аномалия? Даже я ничего не подозревал о подобной странности. Эту аномалию называют…
– «Триа». — Перебил я напарника. Удивление испарилось, на мое лицо грузом опустилась серьёзность, причём такая, какую я давно не испытывал. А может правда, и Алексеич уничтожил во мне страх и панику? — Нужно быть осторожнее, здесь могут оказаться другие соискатели осколков.
– Откуда ты всё это знаешь? — Продолжал возмущаться Сокол. Он расправил руки, затем опустил их, потом огляделся вокруг и лишь после посмотрел мне в глаза. — С чего вдруг такая осведомлённость?
Корнеев, в свою очередь, старался не ввязываться в наш разговор, потому тихонько присел на мягкую зелёную травку и просто наблюдал за нашими действиями. Да и проку, наверное, от него сейчас было никакого. Мне казалось, что я узнал гораздо больше за последнее время, чем любой из присутствующих, а значит, мне не нужны советы раскаявшегося наёмника, который шёл за нами только из-за контракта, некогда заключённого с Антоновым. Не шибко я ему доверял, если на то пошло. А вот Соколу…. Сложно сказать доверял ли я ему или нет. С одной стороны он спас мне жизнь, с другой — он, можно предположить, использовал меня как сосуд для своего Осколка. Больше всё-таки склонялся к первому варианту, ведь если бы он использовал меня, то наверняка бы прикончил, пока спал.
– Я это видел. Не спрашивай где и когда, просто поверь. Я же не спрашиваю, зачем тебе все осколки, включая мой. — Сокол не ожидал, что его раскроют за столь странным воровством, его лицо на несколько секунд побледнело. — Да, я знаю, что ты вытащил артефакт. Но сейчас не об этом.
– А знаешь…. — Перебил меня напарник. — Я сам тебе расскажу, для какой цели я собираю Осколки. Только потом ты объяснишь, чего мне ждать за следующим поворотом.
Я присел в позе лотоса рядышком с Корнем и приготовился слушать.
Триа пришёл неожиданно, внезапно. Сокол проверил незваного гостя на предмет оружия, затем, держа его на мушке, предложил присесть и поведать за какими делами явился странный тип с тростью в руке. Неизвестный мужчина представился и практически сразу перешёл к сути вопроса. Правда, не обошлось и без эксцессов. Триа сразу завлёк собеседника, стоило ему упомянуть о некоторой важной особенности. (Сокол не стал распространяться про свою семью, хотя он и так понял по выражению лица, что мне всё известно) Причём слишком важной, Сокол, не раздумывая, пальнул из пистолета гостю под ноги, но тот от чего-то даже не шелохнулся, затем очень громко прокричал на Триа нелитературным слогом. Благо, долго данный монолог не продлился. Всего-то за минуту Антонов узнал о себе много нового, но сам при этом не проронил и слова. Выслушав пожелания и угрозы собеседника, он продолжил, как ни в чём не бывало.