Осколки нас
Шрифт:
— Не выражайся! Противно с тобой общаться. Материшься и хамишь. Раньше таким не был…
— Потерпишь! — едко посмеиваясь.
— Вот вообще не смешно…
— Не смешно тебе, да? Зато мне-то как весело было… Оборжаться!
— Кирилл…
— Нет уж, я кое-что тебе напомню. Это ты со мной рассталась. Ты! Я сорвался к тебе и бросил отца, который находился в реанимации. Я искал тебя… И меня чуть не кончили… И даже лежа под капельницами все еще не терял долбанной надежды — пытался до тебя дозвониться, дура! Но я же был в блоке. А с других телефонов ты предусмотрительно не отвечала. И еще смеешь
И снова эта звенящая пауза. Край… До падения один миг.
— Что значит «тебя чуть не кончили»? Под какими капельницами ты лежал? Что ты такое говоришь, Кирилл??? — после этих слов мне физически стало больно.
Нечто тяжелое и склизкое затопило нутро. Даже вздохнуть не могла, ощущая спазм в области сердца. Я ведь этого не знала…
— Расслабься. Все обошлось, — сжал губы, упрямо выставив нижнюю челюсть вперед.
Выглядел он как оголенный провод. И между нами будто потрескивали статические разряды, невидимыми зигзагами вспарывая воздух.
— А твой отец… Он… он жив? — голос предательски вибрировал, выдавая мое внутреннее состояние.
В интернете была очень противоречивая информации на этот счет. Какие-то источники утверждали, что сообщения о гибели главы холдинга «Апостол-групп» в аварии оказались фальсификацией. Какие-то продолжали писать — Апостолова давно нет в живых…
Пролить свет на эту историю мог только Кирилл.
— Жив. Но я не хочу говорить об этом. Не сейчас, — уведомил без эмоций.
Я буквально подпрыгнула на месте, когда машина резко начала набирать скорость: Воронов перешел на агрессивную манеру езды, выкручивая руль то вправо, то влево. Заметила, как вздувается толстая венка у него на шее. Он выглядел абсолютно безучастным, будто вновь перенесся в то время…
— Тогда можно я расскажу про своего отца? — гулко выдохнула, заметив, что автомобиль, продолжая набирать скорость, выехал на трассу, ведущую за город.
Немного помедлив, водитель все-таки кивнул.
— Я рассталась с тобой, потому что у моего папы случился обширный инфаркт. Несколько дней он находился на грани жизни и смерти. Дежурная медсестра посоветовала нам уже выбирать место на кладбище, аргументировав это тем, что с могилами в городке зимой плохо… Тетя даже позвонила в бюро ритуальных услуг… Правда, ее заверили, что по особому прайсу «что-нибудь придумают». А я… разрывалась между больницей и церковью. Вымолила ему еще три года… Только нам с ним и известно, какие это были три года… — выпалила почти на одном дыхании, сглотнув тягучий солоноватый сгусток, застрявший поперек горла.
Внезапно мерседес замедлил свой ход. Я вся скукожилась под его пристальным тяжелым взглядом, сжала дрожащие пальцы в кулаки, стараясь перевести дыхание и не разреветься. Никогда не делилась этими подробностями.
— Почему мне ничего не сказала? Я думал, вы уехали, потому что его уволили, — севшим голосом.
— Я… не знаю даже… как описать свое состояние… Ведь это моя ложь чуть не довела папу до могилы… Я бы не пережила, если бы он тогда ушел… Вина бы сожрала. Ведь знала же, что у него больное сердце… Был микроинфаркт… А я так наплевательски отнеслась. Врала… Врала… И довралась…
Кирилл молчал, очевидно, ожидая продолжения.
— Я расскажу все по порядку… — судорожно
— Не сомневалась — папа, как обычно проведет выходные в интернате, даже не заметив моего отсутствия. А его накануне уволили… Отец остался дома, и предложил проводить меня до вокзала. Разумеется, никакой Ксюши там не было… Мы начали спорить. А дальше… Начался какой-то треш… Орали друг на друга… Папа посадил меня под домашний арест, а я в сердцах бросила — все равно уеду к тебе…
— Что в итоге? — спросил, до хруста стягивая кожу на рулевом колесе.
— Мне удалось увидеть папу только спустя дней десять, когда его перевели из реанимации в обычную палату, — смочила пересохшие губы кончиком языка. — Знаешь, какими были его первые слова, адресованные мне? — надтреснуто рассмеялась.
Воронов вновь промолчал.
— Только через мой труп… Вот что он сказал, вернувшись с того света. Одной фразой поставил крест на наших отношениях… Да вообще на всех моих мечтах! — судорожно сжала губы.
— Прости, Кирилл… Я была смертельно напугана. Не знала, что делать. Умом понимала, должна все тебе объяснить… Но как? Боялась, если он увидит тебя… Нас вместе… Подумает, что мы… Я струсила… Как представила, чем все это может закончиться… Прости меня. Я уже однажды потеряла маму…
— Ты могла бы хотя бы сказать мне причину… — натянутым, словно тетива голосом.
— Мы оба знаем: эта причина тебя бы не остановила. Ты бы попытался сам с ним все разрулить…
— Я бы что-нибудь придумал… — загробным шепотом.
— Нет, Кирилл! Ты не понимаешь!!! — внезапно перешла на повышенные тона. — И никто не смог бы меня понять…
— Может, хоть сейчас на хрен всё объяснишь? Чем ты руководствовалась, когда вычеркивала меня из своей жизни?
Сделала пару глубоких вдохов, пытаясь размять затекшую от напряжения шею. Покачала головой, в надежде унять болезненную пульсацию в висках.
— Я сама не сразу поняла… Это началось после смерти мамы. Какая-то маниакальная опека. Даже мои отношения с Димкой папа, сперва, воспринимал в штыки. Но он знал Диму с первого класса! За ним вообще не наблюдалось косяков. Со всех сторон положительный! И даже после почти года отношений никаких совместных ночёвок и прочего. Это даже не обсуждалось… И я приняла правила игры. Просто замалчивала. Все замалчивала. Ну, а ты… Тебя он считал… Ну… — не хотела пересказывать, какими ужасными словами отец клеймил Кирилла.
Словила пристальный мрачный взгляд Воронова, ужаснувшись тому, каким бледным и безжизненным казалось его мужественное лицо в свете луны.
— Я написала то сообщение, чтобы выиграть время. Надеялась, мы уедем, ему станет лучше, все вернется на круги своя… Вынашивала план убедить отца, отпустить меня учиться к девчонкам в Москву. Может, не сразу… Ведь можно было рассмотреть варианты перевода и со второго или третьего курса… Верила, для нас это не конец… — грустно улыбнулась. — Но перед школьным выпускным случился еще один инфаркт. Частичная парализациях. Тогда же от Ксюши я узнала, что ты уехал учиться в Европу. Наши пути окончательно разошлись…