Осколки наших сердец
Шрифт:
– Нейт… слишком резко повернул, – ответила я. – Машина съехала на обочину.
– А потом?
Я подумала о незнакомке в лесу, вспомнила, как та похлопывала себя по бокам, белым, как мел.
– А потом ничего. Домой поехали.
– И все? Больше ничего не было?
Я коротко кивнула.
– Ну ладно. – Ее расспросы меня нервировали. Вдруг уголки ее губ поползли вверх. Она заговорщически улыбнулась. – Нейт был пьян?
Меня качнуло, я задумалась. Сейчас она пугала меня куда больше, чем минуту назад,
– Угу.
Она коротко кивнула: мол, так я и знала.
– Иди к себе. Ступай.
Я прошла мимо нее, поднялась по лестнице и вошла в свою комнату. Не стала включать свет, рухнула на кровать и закрыла глаза. А когда открыла, мама стояла у кровати и держала пакет со льдом в левой руке, той, что была покрыта шрамами. Она приложила его к моей губе.
– Головой не ударилась? – К ней вернулось самообладание, она словно спрашивала, который час. – Сотрясения мозга точно нет? Только не ври.
Я прижалась к холодному пакету. Когда она в последний раз так за мной ухаживала? Я попыталась вспомнить, но тьма в голове бушевала, как океан.
– Голова в порядке, – пробормотала я. Я находилась в том ужасном пограничном состоянии, когда человек еще пьян, но уже страдает от похмелья. – Говорю же, ничего страшного. Нейт даже не ударился.
– Он-то не ударился, – ее тихий голос дрожал от ярости, – а вот моя дочь похожа на боксера.
– Дана. – Отец вдруг возник на пороге, закрыв собой свет из коридора, положил руку ей на плечо. Я пыталась не щуриться, когда он подошел, а мама отступила в тень. – Чему мы тебя учили? – сказал он. – Ты зачем села с пьяным в машину?
– Не знаю.
Он тяжело, по-родительски вздохнул.
– Надоели твои отговорки. Ты хоть понимаешь, чем это могло кончиться?
Мой взгляд цеплялся за потолочный вентилятор, вращавшийся над его плечом. Я сонно пыталась сосчитать лопасти.
– Не знаю, – повторила я. – Чем-то плохим?
Я не хотела дерзить, но он так не думал. Терпеливым и недовольным тоном он продолжал свою тираду. И когда закончил объяснять, какой я была дурой, я уже почти спала. Я провалилась в темноту и оставалась там до утра, а в первый день летних каникул встала с похмельем и разбитой губой.
В глубине моей памяти зрела тайна. Но девушку из воды я вновь увидела лишь через несколько дней.
Глава вторая
Пригород
Сейчас
Зазвонил телефон. Звук проник в мои сны, смешавшись со скрипом тормозов машины Нейта, с криком, по-прежнему звеневшим в моих ушах, с кличем ночной птицы, что парила в вышине и преследовала меня, пока я бежала по черному лесу за девушкой, бледной, как упавшая звезда. Наконец звонок вернул меня в реальность, и сон отступил, как соленое море.
Я лежала и моргала, прогоняя образы из сна. Сны я всегда забывала. Всегда. Никто мне не верил, но я не
– Смотри-ка, да ты жива. – В трубке раздался едкий и звонкий голос Амины. – Пятнадцати сообщений мало? Надо было двадцать прислать?
– Не кричи, – поморщившись, проговорила я. Во рту все болело. Мир спросонья казался подернутым вазелиновой пленкой. – Я вчера поздно легла.
Я залпом выпила стоявший у кровати стакан воды, потом рассказала лучшей подруге обо всем, что случилось вчера. Вечеринка, ссора, девушка на дороге. Неудачная попытка проскользнуть в дом незамеченной. Я рассказывала ей про Нейта и чувствовала, как она закипает.
– Я его прикончу! – выпалила она, когда я договорила. – Видела, что он вчера пил? Абсент, – с притворным ужасом сказала Амина. Ее хлебом не корми, дай посплетничать. – Хотя, возможно, это была водка с зеленым красителем, но все же. С тобой точно все в порядке?
– Все нормально. Правда.
– Ну да. У тебя и голос такой. Как будто все нормально.
Я не поняла, к чему она клонит.
– И что? Что-то не так?
– Нет, но… я думала, ты разозлишься. Я бы на твоем месте разозлилась. Он мог тебя угробить.
– Я злюсь, – ответила я.
Я ведь злилась? Осторожно, словно ковыряя больной зуб, я сверилась со своими чувствами. Амина вздохнула.
– Ну да ладно. Все равно Нейт козел. Говоришь, мама ждала тебя на лестнице? Ругалась?
Я потерла глаза.
– Да не особо. Почему вы все ее боитесь?
Амина замолчала, и я сначала решила, что она сейчас отшутится, возразит. Но когда она заговорила снова, ее голос был мрачным. И серьезным.
– Ты же знаешь, что всегда можешь прийти ко мне и переночевать? Если вдруг понадобится.
Я и так практически жила у нее. Раньше по субботам мы по очереди ночевали друг у друга, но пару лет назад она стала придумывать отговорки, чтобы не оставаться у меня. Амина во всем любила порядок – у нее была особая система многоступенчатого ухода за кожей, от которой она не отклонялась ни на шаг, она пила только один сорт чая, который умел заваривать только ее отец, и засыпала исключительно на своих двух подушках, которые приносила с собой. Так что я настаивать не стала. Но сейчас, услышав ее слова, нахмурилась.
– Да, знаю. Но с чего мне это вдруг может понадобиться?
Она снова замолчала, а потом произнесла:
– А девушка, которую ты видела – она правда была голая? То есть, совсем?
Я подозрительно прищурилась: с чего это она так резко сменила тему? Но допытываться не стала.
– Ну да, – ответила я.
– И стояла посреди дороги?
– Наверно. На дорогу я не смотрела, слишком волновалась, что мы умрем.
– Я его прикончу, – ледяным голосом повторила она.
– Вставай в очередь. Мой папа тоже хочет.