Осколки одной жизни. Дорога в Освенцим и обратно
Шрифт:
Иза рассказывала о своей работе в коммунистической ячейке, о том, что до депортации вела антифашистскую борьбу, которую она теперь собиралась продолжать. Она была старше всех нас, и эти идеи все еще вдохновляли ее. Она рисовала нам золотой век, который нас ожидает, и не уставала повторять: «Помните, девушки, то, что случилось, не должно повториться. Только коммунисты могут предотвратить это».
Ее сестра Релла молчала. Она боготворила свою старшую сестру и не осмеливалась говорить в ее присутствии. Кроме того, она была слишком молода, и ей нечего было сказать такого,
Кати говорила главным образом о своем брате Гиури, она надеялась увидеться с ним. Все ее мечты были сосредоточены на том, чтобы помочь ему и другим, нуждающимся в помощи. Кати всегда думала о других, она была альтруистка по сравнению с нами, эгоцентристами. Все мы были заняты своими проблемами.
Когда я вошла в купе, там обсуждали происшествие в Любеке, куда мы приехали из Берген-Белсена. Я вспомнила большую палатку, где работники шведского Красного Креста дали нам возможность принять душ и переодеться. Прежде, чем направить нас в Швецию, они должны были продезинфицировать всю нашу одежду и нас самих.
— Помнишь красивого шведа, который вошел в палатку, когда мы были в душевой? — спросила Ливи.
— Странно, что нас мыли мужчины. Мне было стыдно стоять голой перед мужчиной, — сказала Релла.
— Я разговаривала со шведкой Марианной, которая была с ними, — сказала я. — Она говорит, что в Швеции считается нормальным, когда девушки и парни купаются вместе голыми. У них в банях женщины моют мужчин, и довольно часто мужчины моют женщин. Очень странно.
— Что это за страна, в которую мы едем?
— Там, должно быть, хорошие люди. Их королева пригласила нас на отдых. Одна девушка в поезде слышала, что ее величество собирается встретить нас на границе и что она даст нам красивую одежду и каждой золотые часы. Даже вечерние платья.
— Но какая там будет еда? Эти шведы такие худощавые. Как ты думаешь, нам будет хватать еды?
— Они знают, что мы голодали. Нас будут хорошо кормить. Мы будем у них почетными гостями. Ведь они нас пригласили.
— Я буду брать двойную порцию и запасаться на случай, если будут кормить слишком редко.
— Как вы думаете, они умеют хорошо готовить, так же как у нас дома?
— Тебе больше не видать маминых фрикаделек, — сказала я, — но как только представится возможность, я постараюсь приготовить тебе такие же. Я помню, как мама их готовила.
— Как ты можешь это помнить? — удивилась Ливи. — Ты была тогда еще ребенком.
— А ты забыла, кто готовил еду, когда мама уезжала, а ты загорала у реки?
Она вспомнила и успокоилась.
— Где находится Швеция? — спросила Релла.
— По-моему, в левой половине того полуострова, который на карте похож на собаку, — сказал кто-то.
Что еще мы знали о Швеции? Что король играет в теннис и что люди там настолько честные, что можно оставить ключи от квартиры, вернуться через несколько часов и найти их на том же месте.
Но какие красивые люди! Я с обожанием смотрела на кондуктора автобуса, который вез нас из Берген-Белсена. Если все шведы похожи на него, то мне грозит опасность: я влюблюсь во всех сразу. Он был высокого роста, широкоплечий с темно-голубыми глазами, очень приятный. К сожалению, мы не могли разговаривать, так как он знал только шведский. Когда я слышала их речь, она звучала как пение. Усвоим ли мы их язык? Но в этом не будет необходимости. Мы не останемся здесь надолго. Шесть месяцев, затем обратно в Румынию.
Вернулся проводник поезда, и пригласил нас в пустое купе, где мы сможем прилечь. Мы с Ливи улеглись вместе и начали засыпать. Я обняла ее и по глазам поняла, что она опять размечталась о своем Кареле. Карел — польский мальчик, в которого она влюбилась в последние дни нашего пребывания в Белсене и который уехал в Швецию раньше нас. Я поняла, что в своих мечтах она уже с ним. Это из-за него мы обе ехали сейчас в Швецию. Я не могла видеть, как она страдает, и потому исхитрилась получить разрешение поехать в Швецию, хотя мы обе были здоровы.
Когда распространился слух о том, что шведы пригласили больных для поправки, мы вначале не думали об этом. Мы с Ливи собирались поскорей вернуться в Румынию и продолжать свое образование. Наконец должно было осуществиться мое желание изучать медицину, а Ливи предстояло завершить среднее образование и поступить в высшее учебное заведение. Но наша кузина Сюзи была очень больна, и нам сказали, что ее отвезут в Швецию. Через несколько дней ко мне в слезах пришла Ливи и сообщила, что Карел тоже поедет в Швецию. Она не хотела расставаться с ним. Это была ее первая любовь, причем очень серьезная. Может быть, и мы что-нибудь придумаем? Почему бы и нам тоже не поехать?
Не думая особенно о том, какие могут возникнуть осложнения, я обратилась в Красный Крест Швеции и попросила разрешения сопровождать нашу больную кузину. Шведы были великодушны. Они не хотели разъединять родственников. И нас внесли в список.
Только тогда мы осознали, что расстаемся со своими друзьями — Тери, Ольгой, Божи, Рожи, которые оставались здесь. Это было нелегко, но мы утешались мыслью о том, что скоро все встретимся в Сигете.
Затем начались волнения. Вопросы, споры, слухи. Воображение не знало пределов. Так легко верить слухам, если они сулят что-то хорошее. Мы перестали стирать то немногое из одежды, что имели. Не стоило брать ее с собой, если нам дадут все необходимое, как только мы очутимся в Швеции. Кое-кто из девушек сумел достать новую одежду, они были сравнительно хорошо одеты. Но теперь, когда нам предстояло уехать в Швецию, можно было позволить себе выбросить все, что мы имели.