Осколки Прошлого
Шрифт:
Старик же дернулся к стене и вжался в нее, будто пытаясь слиться с ней и спастись от чего-то.
Он тяжело и хрипло дышал, его руки мелко дрожали. Зрачки расширились, заметались в глазницах еще беспокойнее, но вряд ли он вообще замечал сейчас окружающий мир. Казалось, он смотрел внутрь себя и видел там нечто такое, что пугало его до глубины души. Жуткая ухмылка с его губ исчезла, и теперь лицо выражало ужас пополам... с мольбой?
Он просидел так в углу, почти полчаса.
Но время шло, и старик потихоньку успокаивался.
Выровнялось дыхание, зрачки замедлили свой безумный бег. Впервые, его взгляд стал осмысленным.
Старик оглядел взглядом комнату, словно впервые ее увидел, и провел по лицу рукой, словно паутину с него снимая. Он тяжело поднялся и сделал шаг... Неудачно оперся на хромую ногу, вздрогнул и удивленно окинул ее взглядом.
– Все хуже и хуже...
– пробормотал он.
Старик закрыл на секунду глаза, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя. По его телу вдруг прошла слабая судорога, чуть дернулась больная нога. А глубокие морщины на лице вдруг сами собой стали разглаживаться.
Человек молодел прямо на глазах, и вскоре древний старик превратился в пожилого мужчину.
Гораздо более легким шагом, и уже не хромая, он подошел к столу с застывшим младенцем и задумчиво повел над ним рукой.
Солнце, заглядывая в разбитое окно, мягко освещало комнатушку. В его лучах, старик напоминал пастыря с древних икон, который осеняет знаменем новорожденного.
Старик закончил свое занятие, со вздохом опустил руку. Задумчиво глянул в окно и только сейчас заметил что оно разбито. Его губы дрогнули в раздражительной усмешке, и, на мгновение, лицо снова стало похожим на безумную маску. А осколки стекла, подчиняясь взгляду старика... пожилого мужчины... вдруг поплыли другу к другу, собираясь вместе. Тихий шорох, легкий звон, и окно снова стало целым.
Старик посмотрел на младенца. И опять он будто перестал замечать окружающий мир. Что-то происходило сейчас у него в душе.
Пару минут он так стоял, пока, наконец, не решился. Он снова поднял руку над ребенком-статуей и тихо сказал, обращаясь к нему:
– Извини, парень, я делаю это для себя, так что тебе придется не сладко.
Старик на миг прикрыл глаза, звездочка в кристалле вдруг ярко вспыхнула. И тут же в комнате раздался громкий детский плач...
Город утопал в густой лазурной листве многочисленных деревьев. Летний ветер трепал их кроны, и, казалось, что вовсе и не листья волнуются, а морская гладь.
В центре Города скалой вырастал шпиль Центрального Вычислителя. Это огромное здание походило на облюбованный чайками высокий утес, о который в бессилии бились лазурные лесные волны. Только вместо чаек были люди. Они перепархивали с этажа на этаж, а иногда уносились вниз, в Город. Там, ведомые Потоком, они словно летучие рыбы носились над поверхностью лиственного моря, то ныряя вглубь, то выныривая на "поверхность".
В целом, Город походил на оживленный коралловый риф, омываемый тропическими водами.
Но мне был чужд этот праздник жизни. Он рождал в моей голове мрачную и тягучую мелодию. Проливной дождь вместо яркого солнца и чистого неба - тогда городской пейзаж выглядел бы привлекательнее. Жаль, что синоптики не допустят здесь непогоды на время Выставки.
Я расположился на ветке высокого дуба, росшего на самой границе леса и пригорода, и пытался насвистеть крутящийся в голове мотив. Выходило тускло и невзрачно, как и вся моя музыка за последние пару месяцев.
Через пару особенно отвратительных тактов я бросил это бесполезное занятие, и задумчиво поскреб кору ветки.
Вдруг кто-то прошептал мне прямо на ухо:
– Нашла!
Я дернулся от неожиданности и чуть не сверзился с дерева.
– А если бы я упал?
– спросил я, не оборачиваясь, хотя прекрасно знал, что Лил бы этого не допустила.
– Считай это маленькой местью... За то, что пришлось тебя искать.
Я обернулся. За моим плечом, скрестив руки на груди, парила мой ангел-хранитель. Сегодня, она оделась так, будто собиралась на важную деловую встречу масштаба слияния крупных институтов, не меньше. Из коротких светлых волос собрана строгая прическа, тщательно выглажена черно-белая туника простого, но стильного фасона, и минимум косметики на, и без того, красивом лице. Образ деловой женщины дополнял ясный и уверенный взгляд светло-голубых глаз.
– Кстати, не думай, что я забыла про тест, который ты мне еще со вчера должен, - сказала она и мягко приземлилась рядом со мной на ветку.
– У меня выходной.
– Это ты так думаешь... Кстати, я там свою сумочку внизу забыла. Не поможешь даме?
– Лил иронично мне улыбнулась.
– С дерева слезать...
– я решил изобразить идиота.
– Артур!
– Я уже семнадцать лет Артур.
Лил строго прищурилась. И этот ее учительский образ не оставил мне никаких шансов.
– Десять, девять, восемь...
– начала Лил.
– Да что с тобой сегодня?
– Замечательное настроение, хмурый мальчишка!
– вдруг счастливо воскликнула она и слетела с ветки.
Теперь она парила напротив меня, заложив руки за голову, и делала вид, будто лежит в невидимом кресле. На секунду она мечтательно закатила глаза, но затем спохватилась:
– Шесть, пять...
– ее взгляд снова стал нарочито серьезен.
Вроде взрослый человек, а ведет себя...
– Три...