Осколки реальности
Шрифт:
Оружие быстро разошлось по рукам, рюкзаки заняли свои места на спинах солдат.
– Готовы? – Это было первое слово, произнесенное Ва-Торком вслух с того момента, как вместе с солдатами он вошел в зону перехода.
Сержант окинул коменданта быстрым изучающим взглядом. Он видел Ва-Торка уже несколько раз, но все еще не мог привыкнуть к его экзотической внешности. Так же как лурианцу было трудно говорить вслух по-кедлмарски, так и кедлмарцу трудно было поверить в то, что огромный плоский червь с тремя парами рук и большими
Ва-Торк протянул одну из своих коротких ручек вперед, что, как понял Шагадди, означало просьбу ответить на заданный вопрос.
– Все в порядке, – сержант коротко кивнул.
Другой рукой Ва-Торк указал на овальную площадку, приподнятую на несколько сантиметров над плоскостью пола.
– Давайте, ребята, – махнул рукой Шагадди. – Хозяева просят нас убраться отсюда поскорее.
Солдаты заняли указанное им место на площадке.
Все выглядели спокойно. Даже, пожалуй, слишком спокойно. Такие невозмутимые лица могли быть разве что только у каменных истуканов. Или у полных идиотов, не понимающих, что им предстоит. Один только Кадишш, не пытаясь скрыть своих чувств, то и дело принимался нервно выстукивать пальцами какой-то рваный ритм на прикладе автомата.
Ва-Торк прополз по кругу площадки, словно желая убедиться в том, что никто не собирается покидать ее пределов, после чего отполз в сторону.
Шагадди поднял взгляд вверх, где за прочной пластиковой перегородкой располагался операционный зал. Он мог видеть только троих человек, одетых в малиновые куртки, которые сидели за широкими столами, обратив свои лица то ли на расположенные перед ними приборы, то ли на замерших в напряженном ожидании солдат. И еще – большое световое табло, на котором пока горели три больших красных креста.
Ва-Торк поднял вверх одновременно две свои верхние руки.
– Тридцатисекундная готовность! – громко произнес по-кедлмарски голос из невидимого репродуктора. – Тридцать секунд до полного открытия окна! Через пять секунд – первое пробное открытие прохода!
На табло вместо крестов загорелись красные цифры, отмеряющие время, оставшееся до того, как стоящим на площадке людям нужно будет сделать шаг в пустоту и неизвестность.
– Это еще что такое? – недовольно процедил сквозь стиснутые зубы Эйх.
– Джагг предупреждал, что прежде, чем проход откроют, будет сделано несколько пробных включений систем, – достаточно громко, чтобы было слышно всем, ответил Шагадди. – Все из-за проклятой запредельной реальности…
Он хотел было еще что-то добавить, но в этот момент у самого края площадки, на которой стояли солдаты, в воздухе колыхнулось едва заметное серебристое марево.
– Началось, – произнес с придыханием Лантер.
Буквально через мгновение окно перехода исчезло, растворившись в воздухе.
– Двадцать секунд до полного открытия
Опять возникло и исчезло серебристое марево, отмечающее то место, где плоскости пространства, расположенные на невероятно огромном удалении друг от друга, на какое-то время сливались в единое целое.
– Состояние перехода стабильное! Пятнадцать секунд до полного открытия окна.
Цифры на световом табло стремительно убывали вместе с секундами, оставшимися до решающего момента.
– Мне нужно было войти в зону перехода вместе с ними, – с трудом сдерживая нервозное напряжение, процедила сквозь зубы Мииз.
– Зачем? – посмотрел на нее Дейл. – Что бы это изменило?
– Я могла бы контролировать мысли этого плоского создания,– взглядом указала она на Ва-Торка.
– Точно так же, как и он твои, – возразил ей Ги Церкус.
– Ты не смогла бы получить разрешение на отправку в Кедлмар, – добавил Андрей. – Получив по собственному желанию генетический код землянина, ты утратила право считаться жителем Кедлмара.
– Ну да?! – с вызовом посмотрела на него Мииз. – Ты хочешь сказать, что расовая и национальная принадлежность человека определяется исключительно генетическим кодом?
– А чем же еще?
– Я родилась и прожила всю свою жизнь в Кедлмаре. Поэтому, каким бы ни было мое тело и каким бы генетическим кодом оно ни обладало, я остаюсь кедлмаркой.
– Не думаю, – покачал головой Андрей.
Смотрел он при этом не на Мииз, а на овальную площадку в зоне перехода, на которой, подобно бойцам на арене цирка, стояли солдаты его взвода.
– Вопрос спорный, – высказал свое мнение Ги Церкус. – По-моему, национальная и расовая принадлежность человека определяется не столько его внешним видом, сколько той национальной культурой, к которой он принадлежит.
– А если мне в равной степени близки одновременно несколько совершенно разноплановых национальных культур? – спросил арктурианец Дейл.
– Слушайте, вам не кажется, что сейчас не самое подходщее время для обсуждения подобных тем? – недовольно глянул на Дейла и Ги Церкуса Андрей. – Могу гарантировать, что, как только мы окажемся в Кедлмаре, всем желающим будет присвоено звание почетных кедлмарцев. Вас это устроит?
– А чего ты бесишься? – удивленно глянул на Андрея Дейл.
– А то, что время уже вышло, – ответил тот, глядя на световое табло, на котором в этот момент загорелась большая красная десятка.
– Состояние перехода стабильное! Десять секунд до полного открытия окна!
Шагадди стоял у самого края площадки, держа пулемет в опущенной руке за ручку для переноски. Как только прозвучал сигнал десятисекундной готовности, сержант опустил голову вниз и что-то ковырнул носком ботника. Затем он быстро присел и тронул рукой край площадки.