Осколки снов
Шрифт:
– Это квартира Тарасовых?
– Вы ошиблись.
Женщина бросила трубку домофона. Лис, не растерявшись, набрал номер соседней квартиры.
– Слушаю, – прозвучал уставший, но твердый голос Тарасова.
С третьей попытки им наконец повезло, и Соня торопливо представилась:
– Это Соня Смирнова, со мной Елисей, Егор и Лера. Нам нужно с вами поговорить.
Если полицейский и удивился, то не подал виду.
– Поднимайтесь.
Щелкнул замок, пропуская их в подъезд. Лунатики торопливо вошли внутрь.
– Значит,
– Вы ничего не знаете об этом? – с упавшим сердцем уточнила Соня. Она до последнего надеялась, что полицейскому может быть известно больше, чем им.
Они расположились на кухне Тарасова. Жена не стала задавать лишних вопросов и пошла укладывать Сонечку. Соня увидела девочку мельком – на этот раз вместо длинной светлой сорочки на малышке была розовая пижамка. Ни мать, ни дочка ее не узнали.
– Нет, – Тарасов покачал головой. – Но постараюсь выяснить, что смогу.
– Там что-то нечисто, – вмешался Лис и коротко рассказал, как подключился к камерам наблюдения у больницы, но не успел их просмотреть – кто-то принялся стирать их.
Тарасов еще больше помрачнел:
– Если это не другой хакер, то доступ к такой информации есть только у сотрудников спецслужб.
– И спецслужбам вполне по силам похитить Яра и попытаться перехватить Глафиру, – согласился Лис.
– Глафиру? – недоуменно переспросил Тарасов.
Соня быстро рассказала ему о звонке гадалки, а Лис описал схватку с бойцами в лаборатории.
– Мы не знаем, кто они. Но они были настроены всерьез… Они не ожидали нашего появления и не были вооружены. Только у их главного оказался пистолет.
– Никто не пострадал? – Тарасов встревоженно оглядел их. – Вы ведь понимаете, ребята, что если вы окажетесь замешанными в криминале, я не смогу вам помочь?
– Пострадала только их мужская гордость, – хмыкнул Лис. – Они не ожидали, что юнцы могут надрать им задницы.
– Попробую выяснить все, что смогу, – пообещал Тарасов. – Но вы должны понимать, я простой полицейский, и у меня может не оказаться нужного доступа.
– Лучше бы он у вас оказался. Потому что это не только наши проблемы, – подчеркнул Лис. – Гадалка сказала, что в опасности все лунатики, которых в Кровавое полнолуние призвал адуляр.
Тарасов побледнел.
– Вы хотите сказать…
Из-за стены донесся звонкий голосок Сонечки – девочка не хотела ложиться в постель.
– Но она же ребенок! – глухо пробормотал он.
В кухне повисло тяжелое молчание.
– Я выясню все, что смогу, – пообещал Тарасов, поднимаясь из-за стола. – Но сначала я должен обеспечить безопасность дочери. Надо отправить ее с женой подальше отсюда.
Лунатики тоже поднялись из-за стола. Чай в чашках остался нетронутым, как и вазочка с
– Сюда больше не приходите, – предупредил Тарасов. – Встретимся завтра в семь у памятника Пушкину. Я расскажу, что успею выяснить…
Он проводил их до двери, погруженный в свои мысли. В последний момент, когда Лис с Муромцем уже шагнули за порог, Тарасов окликнул Соню:
– Куда вы сейчас?
– Домой, к бабушке.
– Вам нельзя домой. Ни тебе, никому из вас.
– Почему? – растерялась Соня.
– Они не были готовы к вашему появлению, но много ли времени нужно, чтобы выяснить, кто вы и где живете?
– Так что, нам опять бежать? – с упавшим сердцем уточнила Соня.
Вопрос был риторическим. Тарасов закрыл за ними дверь, и Соня вновь ощутила себя вычеркнутой из привычной жизни.
– Не переживай, – сестра тронула ее за плечо. – Вместе мы со всем справимся!
Они нагнали Лиса с Муромцем и вошли в лифт.
– Что он тебе сказал? – Лис с тревогой взглянул на Соню. – На тебе лица нет.
– Он сказал, что у меня опять нет дома…
За окном уже стемнело. Бабушка Сони приготовила ужин и с тревогой выглянула в окно.
– Задерживаются что-то…
Настойчиво и резко прозвучал звонок в дверь, и она заторопилась открывать. На пороге стояла соседка Кузьминична.
– Котлеты жаришь? – Она жадно втянула носом, но в ту же секунду опомнилась и скривилась: – В нашем возрасте мясо есть вредно! Вот овощи…
По пути на кухню Муза Кузьминична сунула любопытный нос в комнаты.
– А внучки твои где?
– Задерживаются, – вздохнула бабушка.
– Приятели какие-то мутные у них, – неодобрительно покачала седым пучком Кузьминична. – Во сне все ворочались, стонали… А как проснулись, сразу из дома засобирались. Я их даже толком расспросить не успела. Они сегодня ночевать будут или как? – сварливо спросила она, и только бабушка Сони, хорошо изучившая соседку, заметила в глазах Кузьминичны жадное любопытство. Соседке не терпелось разузнать всю подноготную гостивших у нее мальчишек, и по возвращении их явно ожидал допрос с пристрастием.
– Не знаю, – пожала плечами бабушка. – Насколько я поняла, идти им некуда.
– Беспризорники, значит? Не зря я серебро попрятала!
– Ой, да какое у тебя, Муза, серебро! Меня-то не обманывай!
– Какое-никакое, – обиделась соседка, – а серебряная ложечка имеется! Вот я ее из серванта и переложила в укромное место.
– Это в какое же?
Муза нахмурилась, отчего все складки на лбу сосборились, как у шарпея.
– Опять забыла? – пряча улыбку, спросила бабушка. Забывчивость Кузьминичны уже вошла в привычку. И дня не проходило, чтобы соседка не теряла какую-нибудь пустячную вещь, которая одновременно с пропажей приобретала колоссальную значимость и историческую ценность. Муза не успокаивалась, пока не переворачивала весь дом вверх дном, а пропажа потом находилась на самом видном месте.