Осколки юности
Шрифт:
– Новая помада? – вместо приветствия спросила я, увидев густо накрашенные губы своей подруги.
– Ага. Папка из Воронежа привез, – радостно сообщила подруга.
– А ты куда собираешься?
– В центр. Пацаны из училища позвали. А ты со мной дома хотела посидеть?
– Ну-у. Я как-то не рассчитывала идти вечером гулять. Да вообще дома у себя посидеть хотела, но вот папа… – не успела я договорить, как подруга перебила меня.
– А-а-а, поня-я-тно, – протянула она, и тут же предложила: – Так пошли
– Даже не знаю. Я в шлепанцах к тебе пришла и к тому же не накрашена.
– Пойдем ко мне, я тебе дам косметику, а туфли или босоножки у меня возьмешь, мы же один размер носим.
– Убедила, – заверила я ее, и мы зашли в дом.
Через пару часов мы с Настей и еще тремя парнями сидели недалеко от нашей главной и единственной площади в поселке и распивали самогон, запивая его водой и закусывая семечками. Гадость редкая, но было весело.
Настя сидела на коленках у Серого, а я общалась с парнем по прозвищу Борзый. На самом деле его звали Леша Борзов, но все к нему обращались исключительно как к Борзому; я решила не выделяться и вторила его друзьям.
– Слушай, Лора. У тебя такое имя такое прикольное. У моего соседа так собаку звали, – сообщил Борзый с невозмутимым видом, а потом заржал в голос, будто сказал нечто очень уморительное.
– От Борзого недалеко ушла, – парировала я.
– Извини, не хотел обидеть, – сменил он тон и закинул мне руку на плечо.
От его прикосновений мне стало не по себе, но я не решилась скинуть его руку с моего плеча, посему продолжила так сидеть.
– А ты не местный, да? – попыталась я сменить тему.
– Ага, с дальнего хутора. Тут на машине минут десять езды, а пешком, наверное, минут сорок. Интересное у тебя имя, конечно! – подытожил Борзый.
– Меня на самом деле бабушка хотела назвать Людмилой, а папа хотел назвать Галиной, как свою сестру. Но мама не дала, говорила, что Люд и Галь много, и назвала меня так, – объяснила я Борзому.
– Прикольная у тебя мама! – подметил Борзый.
– Если бы…
– В смысле? Что-то случилось? – живо заинтересовался парень.
– Я просто с папой живу, а мама уехала, – нехотя объяснила я.
– И вообще ты сама такая необычная, что ли. Не похожа на остальных, короче, – с неким восторгом в голосе произнес Леша, но его за плечо подергал парень по прозвищу Мурка и сказал, что он и еще один пацан, кажется, его зовут Кирилл, уходят. Мы попрощались и остались вчетвером. Настя и Серый вовсю целовались, а мы просто говорили. Где-то в час ночи ребята нас довезли до дома подруги. Мы с Настей тихонько прошли в дом и так же тихо собирались идти спать, как вдруг мужская рука высунулась из кухни и дала подруге затрещину.
– Ау, блин, пап, че ты делаешь? – с возмущением спросила подруга.
– Доченьку свою жду! – язвительно ответил дядя Женя.
Я
Утром нас подняла с постелей тетя Надя. Ей нужна была Настина помощь в огороде, и чем быстрее, тем лучше. Мы быстро позавтракали горячим омлетом и кружкой компота, и я отправилась домой.
Когда я уже собиралась выходить за калитку, тетя Надя легонько взяла меня за плечо и сказала:
– Лор, если папа опять буянить будет, ты приходи, не стесняйся.
– Спасибо, теть Надь. Приду, если что. До свидания.
– Давай, детка. Беги домой, – ласково сказала женщина и удалилась за ворота.
По дороге домой я прикидывала мысленно, в каком состоянии сейчас находится мой папаша. Вчера был шестой день его запоя, возможно, он сейчас сидит на кухне и пьет рассол, а возможно, опять пошел к деду Иванычу за самогонкой.
Зайдя в дом, я с облегчением обнаружила, что папа склонился над капотом наших «жигулей» и что-то там рассматривал.
– Привет, па!
– О, привет, пропащая! Ты у Насти вчера была, да ведь? – не отрывая взгляда от внутренностей автомобиля, сказал папа.
– Да.
Он немного постоял молча, будто бы пробуя слова на вкус, а потом все же обратился ко мне:
– Дочь, ты прости меня. Опять я пил.
– Все нормально, па. Я уже привыкла, не впервой.
После этих слов возникло неловкое молчание. Мы немного так постояли, не проронив ни слова, а потом я прервала нашу молчанку и зашла в дом.
Деревенская жизнь значительно отличается от городской тем, что в городе люди не живут так однообразно. В деревне летом хорошо! Сельский клуб открыт, молодежь собирается на площади и в ее окрестностях, можно летом лежать на пляже местной речушки, сидеть во дворе дома до утра, бродить по лесу. Но это одна сторона медали, а вот вторая не такая уж и радужная. За скотиной ухаживать надо, за огородом следить тоже необходимо. А также мыть посуду в тазиках и вещи стирать руками, носить воду из «журавля», вывешивать белье на улице, топить баню, убираться не только дома, но и во дворе, и еще много разных дел.
Зимой, конечно, тут особо делать нечего. Только воду носить домой, печь топить и снег во дворе чистить. Но и из развлечений тут только те, которые мы с Настей придумаем. Клуб на зиму закрывают, на речку не походишь по понятным причинам, во дворе всю ночь сидеть холодно, а в лесу зимой только на голодных зверей нарваться можно. Одним словом – тоска! Именно поэтому я сейчас заканчиваю одиннадцатый класс и уезжаю учиться в город. Неохота в деревне оставаться, и к тому же работы здесь почти нет.