Осколки
Шрифт:
Тут же висело объявление:
Хорошее воспитание —
залог успеха в будущем.
Наш адрес: «Светлый путь»,
п/я 0712,
Аккра.
— Приехали, — сказал Фифи. Он перешагнул через сточную канаву и вошел в дом. Откуда-то из внутреннего дворика доносились детские голоса, распевающие хором:
Джек и Джилл Что было си-и-ил Вдвоем помчались в го-о-ру…— A-а,
— Нет-нет, директор, — ответил Фифи, и Баако заметил, что директор расплылся в довольной улыбке, услышав свой титул, — сейчас я пришел не за этим. Меня ждет миссис Онипа, я звонил ей полчаса назад.
— О, пожалуйста, мистер Уильямс, — сказал директор и пошел к двери, ведущей во внутренний дворик.
Однако дверь распахнулась без его помощи, и Баако увидел свою мать. Она вступила в комнату неуверенно, почти робко, но, глянув на Баако, стремительно бросилась вперед, так что он не успел даже шагнуть ей навстречу, и прильнула к нему, прижалась щекой к его груди, и он обнял мать и всем телом ощутил сотрясавшую ее дрожь. Через секунду она отстранилась и снизу вверх посмотрела на Баако. Из ее заплаканных глаз текли слезы, трясущиеся от сильного волнения губы почти не повиновались ей, и после каждого слова она на секунду замолкала.
— Сыночек, — воскликнула она, плача, но пытаясь улыбнуться, — ты… уже приехал… так неожиданно… а у нас еще и для встречи-то ничего не готово…
— Пустяки, мать, — ответил Баако. — Я решил вернуться пораньше.
— Ах, вот оно что, — вдруг закивал головой директор. — Так это, значит, сын?
Баако вглядывался в лицо матери, а она пыталась успокоиться и сказать что-то еще, но губы не слушались ее, и она только всхлипывала. Тогда заговорил Фифи:
— Простите меня, директор, я забыл вас познакомить. Это Баако Онипа.
Баако и директор пожали друг другу руки.
— Рад познакомиться, — сказал директор, с улыбкой глядя на Баако, и потом повернулся к его матери. — У вас сегодня счастливый день, миссис Онипа. Сейчас вы можете идти домой — ведь вам надо подготовиться к празднику.
— Большое спасибо, директор, — сказала она.
По дороге домой Баако несколько раз украдкой смотрел на мать, заглядывая в зеркальце заднего вида. Она сидела в уголке и блаженно улыбалась, словно ей каждый день приходилось ездить в шикарных автомобилях. Один раз она заметила какого-то знакомого и попыталась помахать ему, а когда он остался сзади, откинулась на спинку сиденья со счастливой и победной улыбкой. Потом нагнулась вперед и радостно прошептала Баако:
— А твоя скоро придет?
— Кто моя? — удивленно спросил он.
— Ну твоя-то, машина-то, чтобы мне больше не таскаться на старости лет пешком. — Но прежде, чем Баако сумел найти ответ, Фифи со скрежетом затормозил и преувеличенно весело воскликнул:
— Вот вы и дома, тетушка Эфуа.
Глава четвертая
Рождение
Раздался испуганный вскрик и сразу вслед за ним — тяжелый глухой удар. Зная, что никого, кроме Арабы и Нааны, дома нет, он торопливо накинул рубаху, выскочил в коридор и
— Кровь, Баако, я чувствую запах крови.
— Успокойся, Наана, — сказал он, беря ее под руку. — Иди к себе. Я сам посмотрю, что там с Арабой.
— Это ребенок, Баако, я чувствую запах крови. — Слепые зрачки Нааны были неподвижны, а губы тряслись от страха. — О Великий Друг, ведь еще слишком рано, еще не время для ребенка.
— Иди к себе, Наана. Я присмотрю за ней.
— Я понимаю, Баако, — сказала старуха, пытаясь улыбнуться. Потом она повернула к себе, а Баако побежал по узкому коридору к комнате Арабы.
Дверь была открыта, но из коридора Баако разглядел только спинку двуспальной кровати да аккуратную пирамиду из чемоданов и чемоданчиков, накрытых розовыми накидками с голубой и желтой вышивкой по краям. Ставни в комнате были притворены, и он не сразу разглядел, что Араба сидит на полу, облокотившись спиной о кровать, а ее вытянутые вперед ноги разведены в стороны.
Она сидела боком к двери, запрокинув лицо вверх, и, когда Баако вошел, у нее не хватило сил посмотреть в его сторону. На неровном цементном полу уже собралась небольшая лужица крови. Но Баако сразу понял, что сестра еще не родила.
— Спокойно, Араба, — сказал он. Потом обхватил ее левой рукой за плечи, а правую подсунул ей под ноги и, подняв, положил на кровать.
Она испуганно вцепилась в его запястье.
— Спокойно, Араба, — повторил он. — Я схожу за такси и отвезу тебя в больницу.
— Позвони Квези, — прошептала она.
— Чуть попозже, — сказал он. — Тебе поскорее надо в больницу. Не беспокойся, я буду с тобой. — Она слабо улыбнулась, но его руку не выпустила, так что ему пришлось бережно разжать ее пальцы и перед уходом снова повторить, чтобы она не беспокоилась.
Он выскочил из дома, миновал двор и на улице свернул вправо. Добежав до перекрестка, остановился и несколько минут ждал. Но за это время мимо него проехал только один автомобиль — серый «мерседес» с толстощеким чиновником на заднем сиденье. Тогда он побежал дальше и остановился у пересечения двух магистральных улиц — Виннеба и Межевой. Вскоре показалось свободное такси, и Баако поднял руку. Шофер начал притормаживать, но вдруг испуганно глянул на Баако, резко вильнул вправо и умчался. Сначала Баако не понял, в чем дело, но, останавливая следующую машину, посмотрел на свою поднятую руку и усмехнулся: она была испачкана кровью. Он опустил ее, поднял другую, и такси остановилось. Шофер дал два радостно-протяжных гудка.
— Садись, брат. Отвезу хоть за границу, — сказал он, оглядываясь на своего пассажира.
— Сначала по Межевой, к электроподстанции.
— Па-айехали, Джекки, с ветерком докачу.
— Потом налево, я покажу где.
— Сделаем, — сказал шофер. Он развернулся и поехал по Межевой улице. В машине негромко играл приемник, так что таксист мог подпевать оркестрантам, исполняющим шикарные мелодии. У него был приятный голос, и он радостно подхватывал джазовые напевы, словно в песнях говорилось о нем или он сам их сочинил: