Осколок в голове
Шрифт:
УАЗ ушел влево, поравнялся с «Москвичом» и агрессивно вильнул, метя в переднее крыло. Тихон уже видел перекошенное лицо Славяна, как вдруг из-под капота УАЗа хлопком взметнулось облако пара. Двигатель крякнул и заглох. Машина, словно пойманная невидимой сетью, натужно катнулась вперед и встала. «Москвич» умчался дальше.
– Черт! – выругался Григ. – Какого хрена?
Он дернул рычаг, шмякнул дверцей и заглянул под капот. Тихон стоял рядом. Запах подгоревшего масла и перегретого металла вместе с паром волной окутал его.
– Радиатор
– Что-нибудь сделать можно? – Тихон мало что знал об устройстве машины и второй раз за сегодняшний день пожалел об этом. «Освою авто обязательно!» – решил он.
– Все, кранты! Приехали! Вызывай аварийку. Где тут автосервис? Эге-гей! – взвинченный Григ крутился на месте и размахивал руками.
– Что твой приятель может сделать с ребенком? – Заколов одернул Грига.
– Славян? Да хрен его знает! Бросит где-нибудь, а сам смоется. Ты его сильно напугал. Но нам без бабок нельзя возвращаться. Кранты! Ему-то уж точно. Он их профукал. Слушай, а может, подсобишь Толика расколоть? Он ведь порядочная сволочь. Ты же местный, его знаешь, а мы тебе отстегнем процент за помощь. А?
Заколов разочарованно смотрел на сломанную технику. С утра он искал Сашку, а теперь надо в первую очередь найти маленького ребенка. Сашка Евтушенко, даже если угодил в передрягу, может и сам вывернуться, а беспомощный ребенок – никогда. Тихон даже не помнил, кто у Колесникова родился: мальчик или девочка? И Толик еще не знает, что ребенок похищен. Небось перед Ленками хвостом крутит или приметил новый объект для ухаживания. А каково сейчас Любе? Вот кому не позавидуешь.
Как достать теперь Славяна на «Москвиче»? Вот проблема!
– Ты гляди, зоопарк! – Григ указывал пальцем за спину задумавшегося Тихона.
«Посмотри, птичка!» – вспомнил Тихон детский прикол, когда послушно поворачиваешься, а приятель хватает тебя за нос или бьет по плечу. На эту удочку он попадаться не хотел. Сейчас все может получиться не так безобидно, как в детстве.
– Давай повернемся вместе. Обходи меня, – предложил Тихон.
– Ты чего? Да я… – Григ аж задохнулся от наигранной обиды. – Я тебе верблюда показываю. Посмотри!
Григорьев под цепким взглядом Тихона, как конь на коротком аркане, покорно обошел Заколова. В нескольких метрах от них стояла большая светло-рыжая верблюдица с необычными белыми горбами. Рядом с ней вертел слюнявой мордочкой любопытный верблюжонок. От его губ пахло теплым молоком.
– Шиха! – Тихон вспомнил рассказ Мурата. – Шиха, вот ты какая.
Он подошел к ней и протянул руку. Пальцы застряли в жесткой густой шерсти. Верблюдица легла на живот, ладонь Тихона угодила в теплую ложбину между белоснежными горбами. Он посмотрел в большой повернутый к нему глаз. В нем отражалась его маленькая фигура.
Тихон сел на широкую спину животного.
Григ, открыв рот, смотрел, как быстро трусит белогорбая верблюдица, унося странного парня. За
Шиха шла споро. Заколов не знал, с какой скоростью может бегать это животное, но передвигалась она явно быстрее, чем навьюченные верблюды колдуна, встреченные утром. Иногда она выворачивала взгляд назад, беспокоясь о сосунке. Тот уверенно держался рядом с мамкиным животом, поворачивая мордашку то на незнакомого двуногого, оседлавшего мамашу, то на привычные соски под брюхом.
Случайный всадник верблюдицу, казалось, совсем не интересовал. С непривычки Заколов повалился вперед, вцепившись в дрыгающуюся подушку примятого горба.
ГЛАВА 45
Живое алиби
Около минуты студент и зэк смотрели друг другу в глаза. Сашка – устало и равнодушно, постоянная боль притупила эмоции, а во взгляде Равиля мерцала гремучая смесь испуга и ненависти. Левый глаз Хасимова нервно дергался, но рука твердо держала пистолет.
– Я – твое живое алиби, – как можно мягче прервал молчание Евтушенко.
– Мне насрать! – огрызнулся Равиль. – Прихлопну как муху.
– В это время года скорпион не опасен.
– Точно? – Эта информация заинтересовала Равиля.
– Надо выдавить жало и прижечь. Место укуса покраснеет и опухнет. Может, поднимется температура, но через два дня все пройдет.
– А ты откуда знаешь?
– Друг рассказывал. – А он?
– Из книг.
– Книжки, – скривился Равиль, словно сунул в рот что-то очень кислое. – Я тебе поверил, урод. Руки развязал, ремень вернул, а ты за все это решил грохнуть Равиля Хасимова. Да? Все люди – сволочи! Никому нельзя верить!
– Я не собирался на тебя нападать.
– Откинь бутылку!
Сашка подчинился. Равиль убрал пистолет. Он морщился и давил ногтями вокруг укуса. Решив, что достаточно, спросил:
– А как прижечь?
– Дай спички.
Сашка подхватил коробок, взял в щепотку несколько спичек. Спички вжикнули о коричневую полоску, серные головки вспыхнули. Сашка ткнул маленький факел в ногу Хасимова. Огонек с шипением утонул в смуглой коже.
– Ой! Гад! Ты что делаешь? – вскрикнул Равиль.
– Зачем дернулся? Я промахнулся, – сказал Сашка, рассматривая ожог. – Давай еще раз.
– Издеваешься? Сволочь! Ты все специально задумал! Ляг на живот! Руки за спину.
Хасимов плюхнулся на студента сверху и скрутил Сашкины руки все той же сеткой. Чтобы узел был плотнее, Равиль со всей силы поддернул завязанную сетку вверх. Впившиеся капроновые нити грубо содрали кожу.
– А теперь вставай и топай. Если через час не придем к станции – тебе хана. Сейчас, – Равиль посмотрел на снятые с Сашки часы: – полседьмого. Шайтан тебя подери, да я уже весь день с тобой по пустыне шляюсь!