Осьминог
Шрифт:
– Вы опять все придумываете, – шепотом ответил Александр.
– Нисколько. Не так давно рыбаки выловили громадного осьминога, которого Фурукава-сан специально приобрел и попросил меня выпустить обратно в море, чтобы умилостивить морских божеств и духу его дочери лучше жилось в загробном мире.
– Он попросил вас выпустить осьминога обратно в море?
– Да, именно так, – Кисё кивнул. – Ох и тяжеленный же он был, килограммов пятнадцать, а с полным ведром воды и того больше, да к тому же все время норовил из него вылезти. Я еле дотащил его до пирса,
– Смотрите-ка, кто пришел! – Негромко, но не без некоторого ехидства вдруг заявила Кими. Судя по всему, она потихоньку трезвела. – Наша столичная принцесса!
Александр обернулся: в «Тако» зашла Томоко – неожиданно одна, на несколько мгновений задержалась у столика возле дальней стены (Александр испугался, что она сядет там и остаток вечера проведет в недосягаемости от него), но потом подошла к барной стойке, села на высокий стул между Кими и Александром и немного смущенно с ним поздоровалась.
– Арэкусандору-сан заказал себе жареного осьминога, вам бы не стоило садиться к нему так близко, Ясуда-сан. – Кисё бросил взгляд в сторону кухни, как будто ожидая, что Фурукава прямо сейчас вынесет для Александра его осьминога.
– Ничего страшного, – тихо отозвалась Томоко. – Арэкусандору-сан может есть то, что ему нравится, я не стану докучать ему своими глупыми замечаниями.
– У вас все в порядке, Ясуда-сан? – Спросил Александр, стараясь, чтобы его голос звучал как можно ласковее. – Вы сегодня одна…
Кими насмешливо фыркнула, а Кисё, к недовольству Александра, так и застыл возле них, делая вид, что протирает салфетками идеально чистые стаканы.
– Игараси-сан (Александр с трудом вспомнил фамилию ее парня) сегодня допоздна работает или уехал куда-то?
– Мы с Акио… – Томоко опустила голову. – Немного поссорились.
Будь она русской девушкой, Александр прямо сейчас погладил бы ее по плечу или накрыл бы ее ладонь своей, но Томоко была японкой, да и делать это под пристальными взглядами Кисё и вредной подвыпившей девицы ему не хотелось.
– Это я виновата, – тихо проговорила Томоко. – Но не могла же я тогда не привести вас и Камату-сана к себе домой…
– Нас кто-то увидел и рассказал об этом вашему другу?
Она кивнула:
– Его приятель, он работает в якитории неподалеку от моего дома. Акио нас недавно познакомил, его Ёсио [109] зовут. Мне показалось, я ему сразу без всякой причины не понравилась. В тот вечер он увидел нас на другой стороне улицы, возвращаясь с работы, и сказал Акио, что, когда его нет, его скромница водит к себе мужчин.
109
, имя повара из якитории «Анко» состоит из иероглифов «красивый» и «мужчина».
Кисё с таким громким стуком поставил на стол вытертый до блеска стакан, что Александр вздрогнул.
– Акио сразу вспылил и не захотел слушать моих объяснений, – еще тише произнесла
– Ну, перестаньте, Ясуда-сан. Игараси-сан подумает хорошенько и поймет, что был не прав. – Кисё подошел ближе. – Ведь это просто недоразумение.
– Нет. – Она покачала головой. – Я Акио хорошо знаю. Если уж он что-то вбил себе в голову, то ни за что не признает, что был не прав, такой уж у него твердый характер.
– Глупости, Ясуда-сан. Дайте вашему другу немного времени, день или два. Игараси-сан, конечно, вспыльчивый молодой человек, но он не дурак, чтобы потерять такую девушку, и он искренне любит вас.
– Камата, ты там что, уснул, что ли?! – Дверь кухни распахнулась, и на пороге появился Фурукава с тарелкой жареного осьминога с рисом. – Опять с девчонками лясы точишь?! – Он подошел и поставил тарелку перед Александром. – Вот, пожалуйста, вы такого вкусного осьминога не найдете во всей Японии, от Саппоро до Фукуоки. Ээ, а что это ты такая печальная, девочка? Кто тебя обидел? Этот рыжий прохвост или иностранец?
Томоко слабо улыбнулась в ответ.
– Все мужики одинаковы, – вставила Кими Араи. – Сначала наболтают бог весть чего, а потом сбегут, поджав хвост, а нам плачь…
Старый повар смерил ее осуждающим взглядом.
– От такой, как ты, не то что мужчина, а и самый задрипанный они сбежит, поджав хвост. Каждую пятницу напиваешься, никакого стыда у тебя нет.
– Да пошел ты в жопу, старый дурак! – Беззлобно огрызнулась Кими. – Только и делаешь, что напускаешь на себя строгости, а на самом-то деле ты добрый. Я сама видела, как ты вместо жены развешиваешь на крыше белье и таскаешь из магазина продукты. Был бы ты помоложе, я бы положила на тебя глаз.
– Боже меня упаси! – Фурукава погрозил ей кулаком, развернулся и пошел обратно в кухню. – Уж лучше бы я всю жизнь прожил бобылём со своим котом Куро, чем с женушкой вроде тебя!
– Вся Химакадзима знает… – начала Кими говорить ему вслед, но Кисё, стоявший рядом, вдруг протянул руку и зажал девушке рот ладонью, так что окончание фразы она пробубнила тихо и неразборчиво, и Фурукава уже не мог ее услышать, – …как ты до сих пор убиваешься по своей дочке.
– Говорят, – Кисё убрал руку от ее лица, – что есть дни, когда злые духи бродят среди людей, заглядывают в их души и находят в них самое дурное, что в обычные дни покоится глубоко на дне. И тогда люди бросают друг другу в лицо жестокие вещи и припоминают старые обиды.
Александр хмуро жевал похожий на резину кусок жареного осьминога. Близость Томоко одновременно волновала и раздражала его. Хотелось увести ее из этого пропахшего рыбой места на улицу, где шел сейчас мелкий дождь и почти не было ветра, как будто тайфун смилостивился над жителями острова и решил дать им очередную короткую передышку.
– А почему бывают такие дни, Камата-сан? – Спросила Томоко. – Вы знаете?
– Почему? – Кисё некоторое время помолчал. – Я никогда над этим не задумывался. Но это всегда случается перед сильным штормом.