Осмотр на месте

Лем Станислав

– Погодите. – Я все еще ничего не понимал. – Он подарил мне замок... Зачем? Он хочет взять его обратно?

Адвокат важно кивнул.

– Так какого черта было дарить? Ведь я не просил, я не знал – а-а-а... он боялся, что на замок наложат арест, конфискуют, да?

Лицо адвоката не дрогнуло, но у меня словно шоры упали с глаз.

– Ладно, – сказал я воинственно, – однако замок все еще мой, мой по закону...

– Не думаю, что вам это что-нибудь даст, – ответил он равнодушно. – Дарственная настолько невероятна, что признать ее недействительной – пустячное дело.

– Понимаю, поэтому он дал ложные показания... Но, если судьи в это поверят, загремит он на пару лет...

– Не знаю, что вы понимаете под словом «загремит», – сказал Трюрли. – Истцы давно уже добивались суда. Об этом

знает каждый, кто читает газеты. Доктор Кюссмих находился в нелегком положении, поскольку первое заключение экспертов оказалось не в пользу «Мильмиля». Вы использовали его минутную слабость, душевный кризис, вызванный тревогой за благосостояние семьи. Он поступил вопреки моему совету – я убеждал его, что правда восторжествует и мы выиграем процесс. Так оно и будет. Поэтому дело не дойдет до ареста имущества для взыскания суммы иска. Суду придется выяснить только одно: как вы, иностранец, пытались нажиться на чужой беде.

– Так ему ничего не грозит? Хотя он сам признаёт, что при помощи дарственной хотел отвертеться от описи имущества? Что он хотел...

– Никто не может быть наказан за то, что чего-то хотел.

– Значит, я тоже!

– Вы не только хотели, но и подписали известный вам документ.

– Но без задней мысли! Моя репутация безупречна! Я могу доказать это, – тут я осекся, потому что адвокат изменился в лице, словно вершины Альп при закате солнца.

– А серебряные ложечки?!! – пророкотал он, глядя на меня с нескрываемым презрением.

На этом я закончу отчет о нашей беседе. Адвоката, рекомендованного мне профессором Гнуссом, к которому я обратился за советом, звали Спутник Финкельштейн. Он был маленький, чернявый и веселый. Выслушав мою историю до серебряных ложечек включительно, он потер нос и сказал:

– Вы не удивляйтесь, что я все время провожу пальцем по носу: если ты двадцать лет носил очки, трудно отделаться от этой привычки сразу же после перехода на контактные линзы. Вы сообщили мне сюжет представления, а я сообщу вам, кто авторы либретто. Кюссмих выиграет, потому что поладил с «Нестле». Речь шла о золотом кофе. Слышали? Кофе в порошке – если его растворить, выглядит в чашке в точности, как золото.

– А на вкус?

– Так себе. Но это незанятая пока рыночная ниша – никто еще до этого не додумался! Новинка! Пить чистое золото! Понимаете? Он выхватил патент у них из-под носа, вот они и подстроили ему пакость.

– А «Мильмиль»? Вреден он или нет?

– Все вредно, – категорическим тоном ответил мой защитник. – Там есть эндорфины, ну, знаете, соединения, которые организм сам вырабатывает в мозгу, болеутоляющие, морфин из той же оперы. Этих эндорфинов в «Мильмиле» – кот наплакал. Ровно столько, чтобы можно было писать об этом в рекламах. Одни врачи говорят, что это вредно, другие, что полезно. Или, во всяком случае, безвредно. Впрочем, какое это имеет значение? В гражданских делах все решает банковский счет – если уж нельзя выиграть, можно засутяжничать противника насмерть. Сейчас я как раз веду такое дело – о патенте на машину времени. Чтобы путешествовать в будущее. Называется хронорх. Туда и обратно – заметили? Два доктора из очень приличного университета – назовем их, во избежание огласки, доктор Трефе и доктор Кошер – изобрели его на пару. А патента им не выдают, потому что действует он не так, как гласит их описание.

– Хронорх? – спросил я с любопытством, уже забыв о «Мильмиле» и ложечках. – Вы не могли бы рассказать об этом подробнее?

– Почему бы и нет? Это взялось из теории Эйнштейна, впрочем, как и остальные несчастья. На быстро перемещающихся телах время течет медленнее. Вам это известно? Ну, конечно, известно... Вот им и пришло в голову, что лететь никуда не надо, достаточно, чтобы тело очень быстро вертелось на месте. Раз в одну сторону, раз в другую. При достаточно большой скорости такого волчка время начинает идти медленнее. Таков принцип. К сожалению, ничто не выдерживает этой тряски, все разлетается. На атомы. Можно, конечно, посылать в будущее эти атомы, но больше ничего. Пошлете яйцо – придет фосфор, углеводы и из чего там еще состоит яйцо. И человека можно забросить в будущее только в порошке. Поэтому патентное бюро отказывает им в патенте, а они боятся, что кто-нибудь

украдет идею, прежде чем они выдумают средство против этой трясучки. Такое вот дело. Трудное, но я как раз такие люблю. Однако вернемся к нашим баранам. «Нестле» столковалась с Кюссмихом, и они поделят золотой кофе. Мамочек и деточек финансировать перестанут. Эксперты усомнятся в своих заключениях. Кюссмих подарил вам замок, чтобы, допустим, продемонстрировать свою силу. Мол, ничего ему не сделают. Подарить семье, изменить номинального владельца собственности – это было бы шито белыми нитками. Нужен был иностранец, заслуженный, но – скажем так – с оттенком двусмысленности. Вы не обидитесь? Чтобы в случае чего можно было сказать: пожалуйста, было кому дарить, все по заслугам, а если дело повернется иначе, сменить пластинку: мол, меня ввела в заблуждение видимость, были серебряные ложечки и еще кое-что. Так повернули бы игру против вас. Вы интересовались покупкой дома! Вы подходили им как нельзя лучше, ведь вы не какой-нибудь шалопай; но, разрешите спросить, почему вы согласились принять замок вместе с этими сундуками? Сундуки добили вас окончательно...

– Как же я мог отказаться? Я не видел причин. Да и неучтиво как-то – брать подаренное, но с разбором... Ведь это обида для дарителя...

– Я так и думал. Но сундуков ни один суд не проглотит. Знаете, что в них?

– Мне сказали, произведения искусства...

– Разве что сверху. Это же курам на смех. У меня тут дарственная, ксерокс. О содержимом сундуков ни слова.

– Адвокат Трюрли сказал, что там какие-то картины и что их передача мне в собственность требует особого оформления...

– Еще бы, ведь там главные части аппаратуры для производства золотого кофе. Дареному коню в зубы не смотрят, но этот конь был троянский! Вам пришлось хранить то, из-за чего шел настоящий спор, закулисный!

– Да что вы! Я и не заглядывал в сундуки...

– Ну да, вы порядочный человек. Вы подписали, вы дали слово, это о вас хорошо свидетельствует, может, где-нибудь еще вам и поверили бы, только не здесь. Их версия такова: вы пытались воспользоваться безвыходным положением Кюссмиха, чтобы сколотить состояние.

– Трюрли говорил что-то в этом роде.

– Вот видите!

– Но объясните мне, почему Кюссмих, подаривший мне то, чего вовсе не хотел дарить, выйдет сухим из воды, а я нет?

– Видите ли, тут дело вот в чем. Допустим, кто-то приходит к вам с большим сундуком и говорит, что убил тетку, в сундуке – ее тело вместе с бриллиантами, и, если вы спрячете их у себя, он поделится с вами добычей, – только помогите закопать тетку. Потом оказывается, что он обманул вас. В сундуке одни кирпичи. Он не будет нести ответственность – да и за что? За то, что он вас обманул? Но он ничего не получил от вас при помощи этой лжи. Он скажет, что пошутил, – а вам расхлебывать кашу. Вы согласились стать соучастником убийства постфактум, пообещав спрятать награбленное, а также помочь в захоронении трупа. Это наказуемо. Попытка соучастия post homicidium [5] , а также посредничество в сбыте награбленного.

5

после убийства (лат.).

– Вы видите тут что-то общее с моей ситуацией?

– Да. Они это очень хитро придумали. И вы еще согласились, чтобы неведомо сколько уполномоченных Кюссмиха следили, как вы соблюдаете условия дарственной! Сказать вам, что вы увидите в замке, если выберетесь туда? Толпу, господин Тихий! Если вам кое-куда приспичит, они вправе сопровождать вас до самого туалета, а также быть praesentes apud actum urationis или defecationes [6] , поскольку документ, который вы подписали и позволили заверить подписями двух свидетелей, каких бы то ни было исключений не предусматривает. Ничего не скажешь, отлично сработано!

6

присутствующим при мочеиспускании (или) дефекации (лат.).