Шрифт:
1
«Нет, никогда уже я не вернусь в дальнобой!» – подобные утверждения старательно культивировались у меня в мыслях всякий раз, как случалось видеть интересный грузовик. Передо мной неспешно проехал «Рено Магнум»: кубическая кабина с огромным лобовым стеклом, из-за которого машине дали прозвище «сервант», посаженная вся, целиком над двигателем, что обеспечило абсолютно ровный пол в интерьере, и самобытный квадратно-рубленый дизайн. В своё время, поставив на конвейер этот автомобиль, французы выстрелили прямо в сердце грузового мира. Можно любить «Магнум» или ненавидеть, но так или иначе, придётся признать его уникальность и неповторимость. Жаль, что давно не производится – теперь нельзя уверенно
«Стоп! Опять ты… Уже ведь два года, как решил, что с этим всё!» – раздражённо покачал головой. Нервы, просто нервы… Не каждый же день признаёшься в любви.
Белый «Севилль» 96-го года выпуска с кожаным салоном аналогичного белого цвета был куплен мной полтора месяца назад. Пусть и не самый рациональный поступок, но всё-таки можно было себе его позволить.
И вот, я сидел за рулём «Кадиллака», удобно припарковавшись около тротуара: раньше здесь находился подъездной путь к находящемуся рядом закрытому заводу, теперь же на месте железнодорожных рельсов выросли кусты, а кое-где осталась только ровная земля. Мимо проходили люди и проезжали трамваи: это улица рядом с реорганизуемой промзоной – посреди предприятий расположены жилые дома и различные учреждения, неподалёку вовсю идёт строительство новых кварталов. Прямо напротив меня – проходная современного одиннадцатиэтажного бизнес-центра. Мы работаем в компании, арендующей офис в нём.
Что называется, «с первого взгляда»… Но может, только так и приходит любовь, а люди не понимают истинного смысла сего выражения? Обычно под ним подразумевают какую-то внезапно вспыхнувшую страсть, часто – немедленное действие, а иногда даже взаимодействие: мол, как увидел, так всё и закрутилось. На самом же деле, подобным образом возникает такой ураган влюблённости, какой нередко очень быстро и затихает: то под воздействием обстоятельств, а то и по воле самого влюбившегося. Так что я представляю нечто иное: полностью погружённый в дела, ты крутишься изо всех сил, постоянно бежишь куда-то, вдруг отчего-то спотыкаешься, падаешь, но мгновенно встаёшь, продолжаешь мчаться дальше и, лишь достигнув очередной цели, наконец-то переведя дух, замечаешь, что ранен этой проклятой стрелой. То есть решение принимается мгновенно, а вот чтобы прочувствовать, осознать и принять его – нужно время. Мне потребовался год.
«Вот ведь как-то прожил без всего этого до тридцати одного, и было нормально, а теперь…» – улыбнулся своему отражению в зеркале заднего вида. Затем перевёл взгляд на крохотные капельки, появившиеся на лобовом стекле. Нахмурился: бывает, что в такой жаркий июльский день внезапно врывается ливень – если московский климат захочет показать свой непостоянный характер. Между тем приближался вечер: до конца рабочего дня, когда я подловлю её на выходе из здания, оставалось уже немного – дождь будет совсем некстати. Хотя… Вообразил, что на улице льёт как из ведра, а мы укрываемся здесь, в своей железной коробке: потоки воды с небес отделяют нас от всего остального мира, вместе с тем делая ближе друг к другу, и я целую её, точно зная, что отныне и навсегда мы – единое целое. Жаль, что это всего лишь грёзы! Впрочем, скоро они могут стать реальностью.
Надо было срочно подумать о чём-то другом, чтобы отвлечься и перезагрузить разум перед предстоящим. Моё сознание предложило достать из памяти тот самый рейс, с которого прошло уже пять лет. От начала и до середины в нём не было ровным счётом ничего примечательного – в отличие от дальнейших событий. Короче, я дал волю воспоминаниям…
2
Был прекрасный летний день, самый конец июня – месяца, в котором это время года предстаёт перед нами во всей красе своей юности, вселяя эфемерную надежду на перемены к лучшему, что непременно должны вскоре произойти. Вот-вот комфортную тёплую погоду сменит
Загрузившись вчера под Челябинском, я ехал на запад по трассе М5 «Урал», неустанно любуясь живописными просторами, но вдруг у поворота на Юрюзань идиллию нарушил крайне нервный и даже панический поток мата из рации: у коллеги, идущего навстречу, отказали тормоза. Дорога двухполосная, впереди мост, дальше подъём – для него же это был спуск. Двое гайцов стояли на встречной обочине, напряжённо вглядываясь куда-то в ту сторону. У меня не вышло рассмотреть, что там происходит: обзору мешал попутный грузовик, шедший прямо передо мной. Вслед за ним я начал оттормаживаться и уходить на обочину для остановки.
Через мгновение раздался дикий скрип, переходящий в скрежет: еле удерживаясь в своей полосе, мимо нас пронеслись две отчаянно замедляющихся фуры. Они будто стали единым целым: белая «Скания» тормозила за себя и за вклинившегося в её прицеп американского тягача с цистерной. Разминувшись с ними, встал за попутным.
Скорость участников ДТП была уже относительно невелика, так что они благополучно остановились неподалёку. Сразу же к ним бросились гаишники, один мужик из легковой и трое дальнобойщиков, включая меня. К счастью, оба водителя не пострадали, чего не скажешь о технике. Прицеп передней сцепки оказался на удивление крепким и получил минимальные повреждения, а вот американца совсем разворотило: двигатель под разорванным в клочья капотом смят, огромная красная кабина стояла набекрень, считай снятая с рамы.
Если бы он вылетел на встречку, то последствия были бы ужасны: спуск, мост, легковые, другие грузовики… Но водитель «Скании», – как выяснилось, молодой парень со стажем работы всего четыре месяца, – при приближении бензовоза с отказавшими тормозами сумел мгновенно оценить обстановку и принял удар на себя. А вот я – смог бы сделать так же? Меня-то ведь тоже нельзя назвать водителем с большим опытом. Хотя, многие опытные коллеги на его месте решили бы любым путём уйти от столкновения, лишь бы не подставляться самим. Так от чего же зависит способность к героическим поступкам?
У меня имелась привычка время от времени сочинять что-то наподобие хокку – погружённый в мысли, тихо выдал экспромтом вслух:
Не узнать наперёд новые грани,
Что обнаружишь в глубинах себя,
Совершившего подвиг.
Один из дальнобоев, стоящих передо мной и наблюдавших, как сотрудники ДПС оформляют аварию, обернулся и спросил:
– Хайку что ли?
– Ну, типа того. Сочиняю иногда такие трёхстишия. Только вот можно ли их назвать хайку – вопрос дискуссионный…
– Из-за формулы пять-семь-пять? Думаю, что можно. Правило же для японского языка, а они и слоги-то считают по-другому.
Я удивился и даже не знал, что ответить.
– Дима, – представился он, протягивая руку.
– Витя.
Тут позвонили из моей транспортной компании: начальству захотелось уточнить что-то по выгрузке. Разговор затянулся, и я отошёл на несколько метров. Тем временем у гаишников не осталось никаких вопросов к свидетелям, никакой помощи от нас не требовалось, и все потихоньку начали расходиться: нужно ехать дальше. Мой новый знакомый, оказавшийся водителем той попутной фуры передо мной, возможно, с радостью бы пообщался, но решил не отвлекать меня. Мы ещё раз пожали друг другу руки, и он пошёл к своей машине. Это был белый «Фрейтлайнер Аргоси» 99-го года с высокой кабиной, во времена своей молодости работавший в J.B. Hunt – крупном американском перевозчике, когда-то наводнившим нашу страну бежевыми «интерами». Когда Дима открыл дверь тягача, из-за колеса выехал трап со ступеньками, по которому он удобно зашёл внутрь.