Основание
Шрифт:
Когда же котомка уже полна, и человек видит все свои земные пути-дорожки, груз ума начинает ему мешать. Скажи по правде: трудно было тебе с ним бороться, когда в покоях твоих возвысилось древо, что прошло ветвями сквозь непробиваемую толщу стен и сводов? А когда оно с тобой заговорило? Внутренний голос тебе правильно подсказал выход – надобно было просто сойти с ума. И это не так уж и плохо. Коли ехал ты по делам, а телегу твою стало трясти да подкидывать, разве не лучший выход – слезть с нее? Слезть да посмотреть: что с ней не так?
– Я понял, –
– …Так будет не по правде, – ответило древо не сразу, – умение се есть уж у тебя, а теперь, после того, как ты понял, что подобное свойство имеется в мирах и положил память о сем умении в свою котомку, и дара-то, выходит, нет. Но и не одарить тебя я не могу, только ответь сразу: продашь мне пруток?
– Сказки какие-то детские, – непроизвольно вырвалось у Свода.
– Так и есть, – не стал спорить его собеседник, – сказки, но по ним мы все жизни и учимся. Ты мне так и не ответил…
– Продам, – вздохнул англичанин и добавил к сказочной теме: – Не продешевить бы только.
– О том не безпокойся, – заверило древо и, продолжая говорить своими мудреными образами, посоветовало: – Тебе сейчас главное не прихватить с собой лишнего.
– Ты это о чем?
– Скажем, есть у тебя в котомке только гребень, нитки да иголка, а тебе надобно перебраться на другой берег реки. Трудненько будет придумать путь к исходу с эдаким-то скарбом, верно? Тут хорошо бы топор иметь, чтобы плот сладить, а еще веревку…
– Не понимаю, – признался Свод, начинающий находить все более увлекательной эту непростую беседу.
– То-то и оно, что не понимаешь… Хочешь получить дар – разуметь и слышать усопших?
– Зачем это мне? – удивился Ласт Пранк.
– Во-о-от, – коротко и печально протянуло древо, – это старый скарб в котомке тебе нашептывает: «не бери лишнего, зачем? И места-то тут нет».
– А ведь ты, – стал догадываться Свод, – ты-то сам знаешь? О-о-о, я понял, ты все знаешь! Ты можешь ответить?
– Могу, – не стало отпираться древо. – Раз уж мы с тобой в торгах, спрашивай…
Глава 3
Ласт Пранк собрался с мыслями, но вдруг спросил то, чего сам от себя не ожидал:
– А зачем мне слышать умерших?
– Не всех, – призналось древо, – только одного.
– Почему только одного?
– Коли дать тебе слышать даже не всех, а только кто находится «рядом», ты в самом деле подвинешься рассудком.
– Зачем мне слышать этого одного?
– Это важно для тебя, быстрей исполнишь свой урок.
– А у меня уже есть урок?
– Ты с ним появился в этом мире.
– Погоди, – задумался Свод, – то есть выходит, что вся моя жизнь – это урок?
– Да, так и есть.
– У всех так?
– Нет, не у всех. Одни приходят в явь для того, чтобы наполнять свой ум опытом только проявленного мира; другие, кому дано познавать что-либо из миров соседних, набираются опыта и
– И у всех уроки такие же, как у меня?
– Нет. Есть те, чей урок просто поднять камень у дороги и забросить его в реку, а есть те, чей урок быть камнем, а есть и те, чей урок быть рекой.
– А мой? Какой мой урок?
– Это сложно, – задумчиво ответило древо, – на то, чтобы понять в полной мере даже самый простой урок, тебе будет мало образов, что хранятся в твоей котомке. Однако же и открыть тебе его я обязан…
– Обязан, – ухватился за слово Ласт Пранк, – кем?
– Получается, – нехотя произнесло древо, – что Богом Колядой, но вернее будет сказать, что уроками иных сущностей и самой Судьбой-Макошью.
Чайтанья, давая тебе пруток с Рунами, знал, что тебя вынесет ко мне. Издавна читая многие уроки, я и подумать не мог, что доведется столкнуться с подобным. Божий промысел и самым мудрым из нас мало понятен, а тут вдруг такое проявление Высших сил. Выходит, мил человек, и не торг у нас с тобой ладится. Через тебя Бог дал мне письмена. Образы их в толковании уроков просто бесценны. Чайтанья тем самым и меня за труды долгие сполна отблагодарил, и тебя ко мне направил, дабы я открыл тебе путь.
– Так это что? – озадачился Свод и со страхом вымолвил: – Выходит, я отмечен Богом?
– Отчего же только ты? Все отмечены, как в Ведах сказано: «Боги наши суть Отцы наши, а мы дети их».
Война спал плохо. Не то чтобы его беспокоила раненая рука, или он ворочался, или просыпался… Но свалившиеся на него сны были под стать последним безумным событиям: тяжелы и неприятны. Что бы сегодня ни происходило в ночных видениях, оно обязательно вертелось вокруг мрачной лесной поляны и стоящего посреди нее огромного дерева. Будто кто-то специально привязал отбывающую куда-то на ночь сущность Якуба к этому старому, испещренному глубокими морщинами стволу.
К моменту, когда серый свет сделал различимыми очертания предметов в его комнате, молодой пан настолько был измотан этими однообразными картинками с поляной, что решил не искушать Судьбу далее, снова пытаясь погрузиться в сон, а тихо оделся, перебросил через шею косынку, подвязал руку и вышел в коридор.
Замок был тих и загадочно прекрасен в этот час. Едва заметный свет от дальних окон добавлял широкому коридору завораживающей пустынной мистики. Возникало чувство, что ты бродишь где-то в привходе ночного костела или даже кладбищенской часовни. Второе виделось куда как ближе, если учесть, что гладкую плоскость пола в дальней части и середине коридора перескали бледно-желтые клинышки света. Они пробивались через приоткрытые двери комнаты раненого Свода и из-под рамки покоев Сусанны. Свет в расположении англичанина был вполне объясним: рядом с ним был оставлен на бдение Казик, а вот то, что не спала его возлюбленная, Войну не могло не удивить и потревожить.