Основатель
Шрифт:
— Если она собирается на Больничный остров, то и я собираюсь на Больничный остров, — твердо сказала Лейла.
— Но мы не можем так просто покинуть этих людей, — возразила Аделаида.
— Ты их слышала. Они ничего слушать не хотят.
— Но, Тоуб, если случится то, что предсказывает Кйика, здесь все погибнет! Монстры камня на камне не оставят.
— Адди, сегодня ночью может погибнуть вся колония — неужели ты думаешь, что я этого не понимаю! Но сделать мы ничего не можем. У этих людей просто не хватает воображения к нам прислушаться.
Натура Аделаиды Фандан не позволяла ей сдаться.
— Совет собирается еще раз после обеда. Мы должны вернуться и сделать еще одну попытку.
Тоуб застонал.
Но когда они вернулись на заседание совета, дело было решено быстро. Аделаида, к своему ужасу, обнаружила, что совет пригласил древнюю Агату Фандан с просьбой рассмотреть заявление Аделаиды и дать заключение с точки зрения семьи.
— Вы должны меня выслушать! — сказала Аделаида треснувшим от напряжения голосом.
— Нет. Вы являетесь с вашими алармистскими бреднями, с этой бессмысленной историей о выходящих из деревьев чудовищах и требуете, чтобы мы вам верили. Вы считаете нас такими же сумасшедшими, какими сами стали от долгого пути по лесу, — Она целиком и полностью сумасшедшая, — удовлетворенно заявила Агата. Совету этого было достаточно. Но Аделаида все еще не уступала:
— Послушайте, до захода солнца всего несколько часов. Когда взойдет луна, если я правильно поняла фейнку, из сотен деревьев родятся эти чудовища.
На лицах появились улыбки.
— Да подождите, неужто вы не видите логики? Смотрите: какие еще деревья выжили здесь, на этой материковой плите?
Все посмотрели на нее.
— Этот вид деревьев полностью доминирует, потому что защищает себя, понимаете? У них есть активный компонент, который может сдвинуться с места и подавить любое сопротивление лесу!
Еще больше улыбок.
— Бедняга, ее надо к врачу.
— Слишком долго пробыла в лесу Наконец Аделаида ушла, полностью подавленная. Ни о чем не думая, она брела вдоль берега. Там она нашла своих спутников, занятых постройкой плота. Поднимался ветер, на горизонте темной грудой громоздились грозовые облака.
И еще на берегу стояла небольшая группа ученых, внимательно наблюдая за Кйикой.
Кйика работала быстро, а рядом с ней, напрягаясь и обливаясь потом, Тоуб вытаскивал из болота двадцатифутовые стебли кнуко, которые срезала Кйика «волшебным» кифкетом, сделанным из камня чужаков.
Кйика знала, что время уходит. Плот нужен был большой, чтобы забрать с собой хотя бы тех небесных демонов, с которыми она подружилась. Если еще и погода испортится, то плот нужен будет еще больше, чтобы выдержал.
И при общей ее усталости это было тяжкой ношей. Зато хотя бы «ее человеки», как называла она эту группу, поняли опасность. Они стали помогать, как детеныши — матери или отцу.
Что собираются
Лейла сидела на песке и сплетала по три длинные полосы коры кнуко в грубые веревки.
Аделаида села рядом и стала помогать.
Комптон Шанур ходил по берегу, собирал кусочки кнуко и приносил Лейле для осмотра и одобрения. Он был полностью доволен жизнью.
Кйика закончила вырубать стебли кнуко и вместе с Тоубом подтащила их поближе к воде Там они сплотили их в связки и соединили связки вместе.
Свет уже угасал, когда плот был готов к отплытию. Но облака заняли уже полнеба, и ветер посвежел до свирепого.
Тем временем Кйика успела вырезать несколько «гребей» из мертвых и высохших листьев хоби-гоби. Когда взойдет Бледная Луна, она хотела быть подальше от берега. Несмотря на грозную погоду
Глава 50
Рыжеватый диск Бледной Луны взошел полным.
Время пришло. «ЭТО» началось. В самом сердце лесов, где в мерцающей тьме влага рождала кость, забились сотни новых жизней.
И когда свет Бледной Луны ударил в лиственный полог, затрещала кора на материнских деревьях.
Она пришла, ночь отмщения!
Деревьям принесли вред! Истребление, разрушение! Кошмар, страшнейший кошмар любой растительной жизни. Неисчислимые эры жили деревья в страхе нашествия насекомых, нападений животных. И эти деревья выработали свой способ борьбы с врагами.
Разверзалась кора, дрожала материнская форма, и выходили из длинных ран «рты» материнских форм.
Сначала один, потом десять, потом сто, потом тысяча, по всем дорогам, пробитым в лесу корчевщиками и вальщиками.
Защелкали их клювы. Они трогали, пробовали на вкус, старались понять.
Они оглянулись вокруг, почесали плоские головы. Они слышали крики раненых деревьев и печаль мертвых.
Зловеще завертелись огромные глаза.
Там, сквозь стволы деревьев, виден был признак чужака. Ненавистные прямые линии, стены и коробки.
И они двинулись сквозь лес, полк двуногих семидесятифутовых монстров. Земля задрожала.
У края вырубки вокруг дворца Халифи они остановились. Тысячи глаз-бусинок с испепеляющей свирепостью глядели через поляну.
Много, много матерей было убито здесь. То, что от них осталось, разбили в пыль. Их расчленили, их тела обратили в материал чужих строений.
Гнев закипел в сердцах «ртов».
Этот гнев знали все лесные птицы, все звери, и они бежали прочь, как от гигантского лесного пожара.
И легионеры на террасах дворца и еще сильнее на пулеметных вышках ощутили этот гнев. Холодок пополз вдоль спины, желание удариться в безрассудное бегство, инстинктивный позыв на первобытном уровне, отчаянный сигнал в ноги от мозга рептилии.