Основатель
Шрифт:
— Как долго ты учился создавать иллюзии?
— Не учился. Я ничего не создаю. Просто живу, думаю, чувствую, и все вокруг меняется.
Иноканоан распахнул ставни. В комнату тут же полился свежий лесной воздух. На подоконник легли мокрые ветви черемухи с кистями белых, сладко пахнущих цветов. В черноте летней ночи зашумел дождь.
— Но ведь ты пришел не для того, чтобы говорить о нашей магии?
— Именно для этого, — ответил Кристоф, опускаясь в чуть скрипнувшее кресло.
— И что тебя интересует?
Некромант
— Что представляет собой мир лигаментиа?
— Какой, прости, «мир»? — скептически осведомился Иноканоан, отворачиваясь от окна.
— Почти у каждого клана есть собственное пространство, из которого он черпает силу. В моем обитают Темные Охотники, духи-убийцы и подобные им существа. Нософорос и старшие фэриартос живут в своем мире сами. Мне нужно знать, что происходит у лигаментиа.
— Ты можешь рассказать, что происходит в сновидении? Бессмыслица с точки зрения реальности.
— И все же?
Иноканоан мог бы не отвечать на эти вопросы, но его забавлял настойчивый интерес некроманта.
— Там нет времени. Бесконечная, черная пустота вместо секунды. И час, пролетающий за мгновение. Тысячи событий за минуту или одно и то же, повторяющееся непрерывно.
— Он опасен?
— Он непредсказуем.
— Из него трудно выбраться?
— Невозможно.
— Ты можешь научить меня выходить туда?
Иноканоан рассмеялся, усаживаясь на просторный кожаный диван, появившийся из пустоты.
— Хочешь попасть на Грань? — Он посмотрел в лицо колдуна и вынужден был оборвать смех. — Ты хоть представляешь, что можешь встретить там? Это не место для прогулок любопытствующих кадаверциан.
— Я собираюсь не на прогулку. И не из любопытства.
— Ну да, конечно, — буркнул лигаментиа. — Ради спасения мира. Ищешь надежную тюрьму?
— Можно сказать и так, — не стал спорить Кристоф.
Помедлил и начал рассказывать. Его план был опасным, рискованным, но осуществимым.
Иноканоан усмехнулся. Нечто подобное он и предполагал.
— Фелиция считает — клану Иллюзий больше нет дела до нас, — продолжил Кристоф, проводив взглядом белого ночного мотылька, влетевшего в окно. — Так же, как и до реального мира.
— А что думаешь ты?
— Если бы это было так, вы не стали бы вмешиваться в дела Нахтцеррет.
Цветы черемухи за окном начали медленно осыпаться, превращаясь в снежинки. Потянуло ледяным воздухом. Лигаментиа поднялся и закрыл ставни, успев заметить, как мокрый ночной лес медленно превращается в ледяную пустыню.
— Наши хозяева, гин-чи-най, разочарованы во всех вас, — сказал он, глядя поверх головы Кристофа на деревянную стену, которая начала потрескивать, словно не выдерживая магии, скрытой в ней. — Они надеялись, что у кровных братьев достаточно силы, ума и воли, чтобы противостоять Основателю, но ошиблись. Помнишь наш разговор в Праге? Единственный выход спастись для всех
— Быть может. Однако я все же попытаюсь, — невозмутимо отозвался мастер Смерти. — Если ты научишь меня выходить в ваш мир.
Дверь открылась, и в комнату вошла Соломея. Не глядя на колдуна, гордо прошествовала к дивану и села рядом с братом.
— Он хочет попасть на Грань, — сказал ей Иноканоан.
— Я могу провести его туда хоть сейчас, — мрачно предложила девочка, сузив вишневые глаза.
— Еще он хочет научиться выходить туда самостоятельно.
— А владельцем снов он стать не желает?
Брат улыбнулся, оценив ее юмор, и сказал:
— Ты прав. Нам не совсем нет дела до реального мира. Когда знаешь, что он существует где-то неподалеку, жить не так скучно. Я научу тебя, как проникать на Грань. Но с одним условием.
— Что ты хочешь? — спросил колдун после секундной паузы.
Иноканоан рассмеялся своим мыслям и ответил:
— Сначала я хотел попросить у тебя Крест Основателя.
Глаза Кристофа вспыхнули яркой зеленью, а пальцы крепко впились в подлокотники, но ему хватило выдержки не перебивать, и лигаментиа продолжил:
— Но, к сожалению, он не сможет храниться здесь. Наша реальность слишком нестабильна. Это опасно для чужих артефактов. Поэтому я попрошу другое.
Соломея, сидящая рядом на диване, вдруг заерзала, словно желая и не решаясь высказать свое мнение. Но едва брат взглянул на нее, затихла.
— Ты отдашь мне свои сны.
Магическая зелень скатилась с пальцев кадаверциана, зеленые искорки посыпались на ковер, и каждая из них, превратившись в тонкую змейку, уползла сквозь пол. Но удивленный Кристоф даже не заметил этого.
— Мои сны? Зачем они тебе?
Иноканоан пожал плечами:
— Твой рабочий материал — мертвые тела, мой — иллюзии, сновидения, кошмары.
Соломея снова пошевелилась, нервно теребя подол платья, но опять промолчала.
— Какие сны тебе нужны? — спросил кадаверциан, усмехаясь. — О прошлом, будущем, настоящем, военные или эротические?
Девочка насмешливо фыркнула, но тут же стала серьезной.
— Все, какие я посчитаю достойными использования, — также улыбаясь, ответил Иноканоан.
— Хорошо. Забирай, — с легкостью согласился Кристоф.
«А Вольфгер на его месте предпочел бы отказаться от Креста», — подумал глава клана Иллюзий, но, естественно, не стал говорить об этом вслух.
Он наклонился вперед, пристально глядя в глаза собеседника, увидел за зеленой глубиной радужки бесконечную черную пропасть, в которой клубились призрачные, пока еще не оформленные тени. Кусок мира, не понятный никому, кроме лигаментиа. И за те несколько минут, что Иноканоан смотрел на легкие, струящиеся силуэты, его сила отсекла колдуна от собственного мира сновидений.