Основатели и Империя

Азимов Айзек

Психолог бросил на нее быстрый взгляд.

– Я что-то говорил вам об этом? Не помню. Я еще не готов. Что я вам говорил?

– Ничего, – с силой произнесла Байта. – Но, Галактика, как я хочу, чтобы, вы, наконец, что-то сказали. Я больше не могу ждать! Когда все это кончится?

Эблинг Мис со смутным беспокойством посмотрел на нее.

– Ну, ну, голубушка… Я не хотел вас обидеть. Я иногда забываю, кто мои друзья. Мне кажется, что мне не следует говорить о Втором Фонде вслух, но, поверьте, я скрываюсь от Мула, а не от вас, – он дружески похлопал Байту по

плечу.

– Что же вам известно о Втором Фонде?

Мис говорил свистящим шепотом.

– Вы представить себе не можете, как тщательно Селдон маскировал Второй фонд. Материалы конференции нужно читать между строк. Если бы они попали мне в руки месяц назад, когда я не знал, что Второй Фонд – тайна, они оказались бы совершенно бесполезными. Материалы конференции зачастую двусмысленны, среди них много совершенно посторонних документов. Мне кажется, что участники конференции сами не знали, что у Селдона на уме. Я подозреваю, что конференция была организована для отвода глаз, и Селдон один, втайне от всех, создавал свое творение.

– То есть Фонды? – уточнила Байта.

– Нет, Второй Фонд! Наш Фонд – чепуха. Второй Фонд похож на наш только названием, его устройство гораздо сложнее. Он упоминается в материалах конференции, но разработки, связанные с ним, настолько сложны, что я не могу в них разобраться. Еще очень много неясного, но за эту неделю некоторые отдельные фрагменты сложились в моем сознании в смутную общую картину.

Фонд Номер Один был заселен лишь естествоиспытателями. Представители отживающей свой век застойной имперской науки были поставлены перед выбором: развитие или смерть. Селдон не поселил в Первый Фонд ни одного психолога. Это показалось мне странным, и я стал искать объяснение. Официально принято было объяснять этот факт следующим образом. Законы психоистории лучше работают, если люди не знают механизмов их действия и не пытаются изменить свою реакцию в той или иной ситуации. Вам все ясно, голубушка?

– Да, доктор.

– Слушайте внимательно. В Фонде Номер Два были собраны ученые-гуманитарии. Он был зеркальным отображением нашего мира. Там правила не физика – Психология! Вы меня понимаете?

– Нет.

– Подумайте, Байта, поработайте головой. Хари Селдон знал, что его психоистория оперировала вероятностями, а не определенностями. Всегда существовала вероятность ошибки, и с течением времени она росла в геометрической прогрессии. Естественно предположить, что Селдон попытается защититься от ошибки. Наш Фонд, грубо говоря, силен физически. Он способен бороться оружием против оружия, однако, он оказался бессильным против психической атаки со стороны мутанта Мула.

– Ее должны отразить психологи Второго Фонда, – радостно догадалась Байта.

– Да, да, да! Правильно!

– Однако, они еще ничего не предприняли.

– Откуда вы это знаете?

– Я этого не знаю, – подумав, ответила Байта. – А вы видите признаки того, что они действуют?

– Нет. Я еще очень многого не знаю. Второй Фонд, как и наш, не был основан в готовом виде. Мы прошли долгий путь развития, постепенно набирая силу.

Кто знает, в какой стадии развития находится сейчас Второй Фонд? Хватит ли у психологов сил, чтобы справиться с Мулом? Осознают ли они опасность? Есть ли у них достойный предводитель?

– Если Второй Фонд живет по плану Селдона, он обязательно должен победить Мула.

– Ах! Вы опять! – Мис поморщился. – Повторяю, что Второй Фонд устроен сложнее нашего. На несколько порядков сложнее, и тем больше для него вероятность ошибки. Если Второй Фонд не победит Мула – дело плохо. Это будет знаменовать конец человечества как такового.

– Нет.

– Да. Потомки Мула могут унаследовать его психические способности. Тогда Гомо сапиенс не выдержит конкуренции с новым видом. Новый вид займет главенствующее положение, а гомо сапиенс превратится в низшую расу. Разве не так?

– Так.

– Даже если Мул не станет родоначальником биологического вида, он станет правителем новой империи. Она погибнет с его смертью, и все будет так же, как было до его появления, но не будет Фондов, вокруг которых, по плану Селдона, должна возродиться новая, здоровая, империя. Это означает тысячи и тысячи лет варварства.

– Что же делать? Мы можем предупредить Второй Фонд?

– Мы должны это сделать, но как? У нас нет возможности.

– Почему?

– Я не знаю, где находится Второй Фонд. Говорится, что «в противоположном конце Галактики», а там – миллионы миров.

– Неужели здесь, – Байта кивнула на стол, заваленный пленками, – ничего нет?

– Нет, вернее, я не могу найти. Наверное, не зря Селдон его так запрятал. Это что-то значит, – на лице Миса появилось озадаченное выражение. – Знаете, что: мне пора работать. Оставьте меня. У меня мало времени.

Он отвернулся к проектору, раздраженный, с нахмуренными бровями. Послышались легкие шаги Магнифико.

– Твой муж уже дома, госпожа, – сказал он, входя.

Эблинг Мис не заметил прихода шута: он был поглощен чтением.

Вечером Торан, выслушав рассказ Байты, спросил:

– Ты считаешь, что он прав, Бай? Он не… – Торан замялся.

– Прав, Тори. Да, он нездоров. Он переменился, похудел, не узнает нас, забывает, о чем говорил минуту назад – все это так. Но ты послушай, как он говорит о Муле, о Втором Фонде – о том, над чем он работает. Его мысли становятся ясными, как небо в открытом космосе. Он знает, о чем говорит. В этом ему можно верить.

– Значит, есть какая-то надежда, – это был полувопрос.

– Н… не знаю. Не поняла: может быть, есть, а, может быть, нет. На всякий случай буду носить с собой бластер, – говоря, она играла оружием. – Мало ли что может случиться.

– Что?

– Ничего, – истерически засмеялась Байта. – Просто я сошла с ума. Как и Эблинг Мис.

А Эблингу Мису оставалось жить семь дней, и эти семь дней незаметно прошли один за другим.

Торан все это время был словно в полусне. Его околдовали весеннее тепло и царящая в пустынном университете тишина. Торану казалось, что жизнь остановилась и вся Галактика погрузилась в спячку.