Основной вопрос
Шрифт:
А если это не чьи-то исследования, а форма загробной жизни? В это верилось с трудом. Природа рациональна, любое существование должно быть целесообразным. Но что мы знаем о целях бабуина, раскачивающегося на ветвях пальмы? Мы видим только очевидное и не в силах заглянуть в маленькую душу примата.
– Тепло, тепло, - одобрительно сказал Гурнов.
– Когда я сидел в лагерях, я пытался понять логику вождя. Ведь не мог он верить в то, что вокруг него одни враги народа, не мог!
– Теперь-то чего уж проще, - засмеялся Даниил.
– Здесь он где-нибудь,
– А мне он неинтересен, - серьезно сказал Гурнов.
– Я его понял. Не было в его поступках логики. Целесообразностью он руководствовался, как ее понимал. В его глазах цель оправдывала средства. Про слезинку ребенка он и не думал, сам, похоже, наплакался в детстве. Но ты, Данила-мастер, и в самом деле мастер зубы заговаривать.
– Я тебе вот что скажу.
– Даниил помолчал. Мысль, пришедшая ему в голову, показалась совсем уж дикой, но он все-таки продолжил: - В нашем существовании может быть смысл, но только в том случае, если им обусловлено какое-то начало. Как тебе нравится такая гипотеза - все мы лишь тлеющий фитиль, от которого взорвется бомба?
Гурнов помолчал.
– Как сказал Нильс Бор, - наконец медленно проговорил он, - перед нами безумная теория. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть верной? Ты ничего не замечаешь?
Мысленно Даниил проанализировал свои построения.
– Ничего, - сказал он.
– А что я должен был заметить?
– Движение закончилось, - объяснил Гурнов.
– Кажется, фитиль дотлел.
Только тут Даниил почувствовал, что стремительный полет завершился.
– Да, - сказал он.
– И что из этого следует?
– В сообщество пора, - заторопился Гурнов.
– Не нравится мне это состояние покоя!
– Глупости, - сказал усопший академик по фамилии Шейнис.
– Ничего страшного. Рано или поздно любое путешествие заканчивается. Мы на конечной станции. Гурнов, вы романтик, вам бы только революции устраивать. Пока вас не было, мы провели консультации с другими сообществами. Понятно, это конечная станция. Чужие тоже приходят к подобному выводу. Так это и хорошо, теперь мы узнаем, чего ждать дальше.
Их внимательно слушали. Или делали вид, что слушают.
– Вам не кажется, что стало теснее?
– поинтересовался Гурнов.
И Даниил сразу же почувствовал - точно, и в самом деле теснее становится, будь они все живыми существами, дышать бы нечем было.
– Так это естественно, - величественно молвил академик Шейнис.
– Мы на конечной станции, а Поток еще не завершился. Нас становится больше!
– Знавал я одно местечко, где нас становилось больше, - вздохнул Гурнов.
– Называлось оно камерой предварительного заключения. А потом, когда следствие завершалось, в камере просторно становилось, даже ходить можно было, без опаски на кого-то наступить.
– Вы пессимист, дорогуша, - тон у академика стал покровительственным.
– Мне думается, ваши опасения напрасны.
– А разве я говорил о Высшем разуме?
– невежливо перебил Гурнов.
– Уважаемый академик, вам не кажется, что наш конечный пункт более походит на Чистилище. Разберутся и начнут нас отсюда отправлять по адресам. Хотелось бы знать, кто здесь в охране служит!
– Шуточки у вас, - недовольно буркнул Шейнис.
– Но мы слились не для этого. Совершенно ясно, что нам предстоит встреча с кем-то, кто стоит в своем развитии неизмеримо выше нас. Академики предлагают выработать линию поведения, если хотите - обозначить протокол контакта. Нам предстоит нелегкая задача, мы должны показать, что достойны если не взаимопонимания, то того, чтобы нас внимательно выслушали.
– Вы думаете, кто-нибудь станет разбираться в этой дикой мешанине миров?
– не выдержал Даниил.
– Вы серьезно полагаете, что кто-то будет рыться во всем этом дерьме, выбирая достойное?
– Молодые люди, - сказал Шейнис.
– Я вижу, вам нравится ниспровергать основы. Но это не для нас. Здесь собрались серьезные люди, с определенным складом ума…
– Погодите, - перебил его Даниил.
– У меня всего один вопрос, господин академик. Что произойдет, если масса превысит критическую? Скажите, исходя из ваших академических представлений…
Шейнис молчал.
– Ох, и трахнет!
– тихонько сказал Гурнов.
– Так трахнет, Вселенной мало не покажется!
Видать, прав он был, прав. Критическая масса чревата взрывом. Даже если это критическая масса дерьма.
Додумать все это Даниил не успел.
Гурнов оказался прав - ахнуло так, что Вселенная содрогнулась. Сразу стало видно, что такое свет.
Яблоки
Ах, как они летели!
Гигантский фейерверк с разлетающимися в разные стороны искрами.
Даниил мчался в пустоту, уже понимая, что произошло. Господи! Только идиот не смог бы понять происходящее. Идиот или напыщенный, полный книжных истин тугодум, уверовавший в особую роль человечества в жизни Вселенной. Проще надо смотреть на происходящее, проще.
Слепящая искорка возникла совсем рядом, но Даниил совсем не удивился ей. Так и должно быть, именно так. Оплодотворение информации женским началом. Природа дуалистична, в ней все подчинено мужскому и женскому началу.
– Господи!
– сказала она, когда две искры намертво соединились в пространстве.
– Как было страшно!
Даниил промолчал. Она должна была выговориться.
Она выговаривалась долго. Она избавлялась от глупых собственных страхов, обвиняла, охаивала, кляла, потом начала рассудительно прикидывать, что будет дальше. Удивительное дело, она делала выводы, не имея никаких фактов. Непоследовательно она обвинила в случившемся Даниила. И вообще, она напоминала маленькую девочку, которая боится всего того, что находится вне ее самой. У Даниила возникло ощущение, что он идет по заснеженному полю, сжимая ладонью маленькую ручку в колючей варежке.