Основные проблемы византийской истории
Шрифт:
Прежде всего встает вопрос о публикации документов, играющих роль источников. В свое время было издано много византийских исторических текстов, из которых некоторые опубликованы уже давно и нуждаются в новом издании, основанном на критическом подходе к источникам и на научных методах издания документов. С другой стороны, большие архивы располагают значительным количеством материалов, публикация которых имеет первостепенный интерес. В Парижской Национальной библиотеке обнаружена "Хронография" Пселла, в Венецианской - трактат о налогах, относящийся k Х в.; еще раньше в одной русской библиотеке найдены любопытные воспоминания Кекавмена, носящие название "Strategikon". Во Флоренции обнаружен трактат по тактике, дающий яркую картину (военного устройства в Византии X в.; можно надеяться, что в дальнейшем в архивах больших библиотек будут найдены новые важные документы. Некоторые уже открытые важные тексты ожидают лишь своего издателя, как, например, речь Николая Кавасилы, написанная им в середине XIV в. в Феосалонике во время революции зилотов и представляющая огромный интерес для изучения этого крупного общественного движения. Кроме того, в библиотеках и особенно в архивах можно найти много неизданных императорских и патриарших актов (typica) или грамот об основании монастырей, ценных для изучения религиозной жизни. Там хранятся и дарственные
Но наряду с проблемами, относящимися к изданию текстов, важно указать на вопросы византийской истории, заслуживающие особого внимания ученых. На некоторые из них мы и хотим обратить внимание читателя.
В последние годы политической истории греческой Восточной империи уделялось много внимания. Появились прекрасные монографии. Многие периоды - от Юстиниана до иконоборческих императоров, от императоров Македонской династии до государей династии Комнинов - стали предметом целой серии исследований, дающих историю Византии почти целиком, лишь с незначительными пропусками. Можно ли сказать, что в этой области уже все сделано? По истории двух последних веков Византийской империи мы почти ничего не имеем. Васильев в своей "Истории Византии" дал лишь общий очерк эпохи Палеологов. Халецкий в работе "Un empereur Byzantin" коснулся лишь одного, хотя и очень интересного, эпизода этого периода. Поэтому достаточно указать, что именно могут дать нам в этой области углубленные исследования. Прежде всего заслуживают специального изучения многие действующие лица византийской истории. Правление Михаила VIII, его борьба за восстановление империи, до сих пор изучавшиеся довольно поверхностно, еще ждут своего историка. Правление Андроника II, сыгравшее столь важную роль в религиозной жизни империи, столь богатое яркими эпизодами и столь любопытное с точки зрения придворной и личной жизни византийского государства, также требует особого внимания и изучения. Особенно же деятельность Иоанна Кантакузина, может быть, самого замечательного человека в Византии XIV в., могла бы послужить материалом для необычайно интересной книги. Иоанн Кантакузин был человеком большого ума, сложной, полной поражающих противоречий личностью; он соединял в себе большое честолюбие с несколько подчеркнутым презрением к высокому положению, полную неразборчивость в средствах с исключительной заботливостью о религиозных делах, мистическое стремление к самоотречению с желанием выставить себя в своих мемуарах в лучшем свете перед последующими поколениями. Одним словом, он представлял собою прекрасный образец византийского императора, в котором все хорошие и дурные черты доведены до крайности и характер слишком часто не соответствует высоте ума.
Можно было бы умножить эти указания, не ограничивая их рамками эпохи Палеологов. Интересный объект исследования представляет правление Льва VI, столь важное для истории административного управления и религиозной жизни империи; я уже не говорю о монографиях, которые можно было бы посвятить той или иной области империи: Эпирскому деспотату, деспотату Мистры, изучение которых начал Закифин (Zakythinos), византийскому Египту, о котором я попытался составить очерк в III томе "Histoire de la nation Egyptienne". Другой ряд монографий можно было бы посвятить таким выдающимся личностям византийской истории, как Феодор Метохит, которого знают все посещавшие Кахриэ-Джами в Константинополе и который на заре XIV в. был одним из самых выдающихся людей своего времени, или как патриарх Фотий, личность которого показана в новом свете в прекрасной книге Дворника (Dvornik) "Les legendes de Gonstantin et de Methode vues de Byzance".
В этой далекой пленительной Византии я знаю образы многих обаятельных женщин, ожидающих поклонника-историка, чтобы воскресить их исчезнувшее очарование.
Но есть другая, еще более богатая возможностями область исследований это изучение учреждений Византийской империи, имеющих исключительно важное значение, так как империя обязана своим существованием в течение стольких веков в первую очередь крепкой административной системе.
Этому сложному вопросу было, конечно, посвящено много важных трудов. Стоит лишь упомянуть о работе Гельцера "Die Genesis der Byzantinischen Themenverfassung", книге Бьюри (Bury) "The imperial administrative System in the ninth Century", исследованиях Дельгера и Острогорского о податном уставе X в. и финансовой администрации империи. В своей недавно изданной "Истории Византийской империи" я также рассматриваю учреждения Византии в X в.
Однако уже в "Книге церемоний"
В подготовляемой Брейе (Brehier) работе о Византии, которая, без сомнения, скоро выйдет в свет, автор обещает дать нам в первом томе, после географии и истории империи, анализ ее учреждений, а во втором томе нарисует картину общественной и частной жизни в Византии. Но в ожидании этого важного издания следует отметить необходимость исследований быта, где придется начать работу с самого начала.
Несмотря на поучительную работу генерала Белье (Beylie), мы очень смутно представляем себе, чем был византийский дом. Между тем до нас дошло много документов, из которых можно было бы извлечь ценные сведения. Например, в грамоте о привилегии, пожалованной в 1202 г. генуэзцам императором Алексеем III, встречается любопытное описание так называемого дворца Вотаниата, заслуживающее внимательного анализа. При раскопках в Антиохии недавно были открыты большие мозаики на мостовой, весьма интересные для изучения истории жилищ. На длинном бордюре, опоясывающем центральный сюжет, изображены главные памятники города, церкви, дворцы, частные дома, сравнение которых (мозаика относится к V в. нашей эры) со зданиями, сохранившимися в мертвых городах центральной Сирии, представляет большой интерес. Многое необходимо еще сделать и для изучения результатов исследования местонахождения императорских дворцов в Константинополе.
Точно так же несмотря на прекрасные исследования Кондакова "Восточные костюмы при византийском дворе" представление об одежде в Византии страдает большой неполнотой. Опять-таки в документах недостатка нет: уже на основании изданного Лампросом альбома с портретами императоров, сохранившимися в мозаиках, фресках и миниатюрах, можно попытаться точнее определить противоречивые и трудно понимаемые термины "Книги церемоний", относящиеся к костюму императоров и придворных сановников, ко всем проявлениям блестящей роскоши, которой Византия ослепляла весь мир. И вообще, что знаем мы о византийской жизни? Мы догадываемся о некоторых внешних формах, некоторых вкусах этого общества, по крайней мере, в Константинополе. Я пытался показать некоторые их черты в работе о византийском обществе в эпоху Комнинов; полезные сведения можно найти и в книге Ренсимена (Runciman) "Byzantine Civilisation". Но сколько еще остается сделать! Много работали над изучением ипподрома и цирковых факций. Но несмотря на последние интересные исследования, в истории византийского театра до сих пор осталось много темных мест. Возможно, что на греческом Востоке в средние века ставились мистерии, подобные западным. Но как мало у нас сведений об этих многочисленных праздниках, полных языческих воспоминаний, вызывавших возмущение у церкви и бывших любимым развлечением народных масс, об этом пристрастии к переодеванию, когда мужчины рядились женщинами, а женщины - мужчинами, о масках и танцах, о своеобразных увеселениях, в которых принимало участие само духовенство и которые напоминают наши средневековые праздники.
В любопытном комментарии Феодора Вальсамона к канонам собора 692 г. мы читаем: "Мы видим, как на некоторых праздниках даже писцы переодеваются, изображая различные лица. То они входят в церковь со шпагой в руке, наряженные для смеха военными, то появляются в обличье монахов или четвероногих животных. И когда я спрашивал, - прибавляет автор, - как допускаются подобные действия, мне просто отвечали, что это результат давнего обычая". И Вальсамон описывает чиновников, которые щелкают бичами, изображая возниц, красят себе лица румянами, подражают работе женщин и делают, как он говорит, "другие непристойности, чтобы вызывать смех у зрителей". Был и праздник нотариев, занимавшихся воспитанием молодежи, которые рядились и надевали маски в день праздника своих святых патронов и долго гуляли в таком виде по общественным площадям столицы. Рядом с торжественным и строгим церемониалом императорского двора перед нами встает совсем новая, еще почти неизвестная Византия, Византия веселая, любившая развлекаться и смеяться, где и духовенство участвовало в странных увеселениях, принимавших непонятные для нас формы.
В самом деле, если византийские историки дают нам довольно точное представление о жизни византийского императора, мы очень мало знаем о жизни его подданных даже в столице, о семейном быте аристократа и еще меньше горожанина. Обращаясь от Константинополя к провинции, следует сказать, что мы еще меньше знаем о жизни крупного феодала, о сельском укладе, об отношениях собственности. Жизнь женщин нам почти совсем неизвестна. Место, которое занимала религия в умах византийцев, их суеверия известны нам лишь по книге Икономоса "Vie religieuse a Byzance au temps des Comnenes et des Anges". А между тем при изучении всех этих сторон жизни Византии исследователь может располагать обильным документальным материалом. Я пытался в своих "Византийских портретах" на основе анализа надгробных речей, произнесенных Феодором Студитом и Пселлом на смерть их матерей, показать, как жили в Константинополе некоторые семьи горожан.
Брейе в интересном очерке изложил все, что дают агиографические тексты о сельском населении Византийской империи IX в. Эти примеры свидетельствуют о том, какие еще почти необработанные источники находятся в распоряжении историка и, в частности, какой большой материал могут дать для изучения византийской жизни жития святых. Мы знаем также, какие интересные сведения о жизни крупных феодалов можно найти в эпосе Дигениса Акрита, исследование которого возобновил Грегуар, и в изобилующем сочными штрихами "Стратигиконе", где Кекавмен рассказал свои воспоминания и изложил довольно-таки утилитарные принципы практической морали.