Основы философии
Шрифт:
На охране введенного законодательства стояли органы насилия: суды, полиция, тюрьмы, армия. Общим дирижером общественной жизни выступали органы власти: монарх, его советники, назначаемые правители на местах, вплоть до сельского урядника или околоточного – в городе. Все они были при власти. Для содержания всей иерархии управления государством вводятся налоги. Собранные со всех граждан деньги шли в казну, а там уже распределялись согласно роли каждого служащего в государственном аппарате.
Но будет неправильным видеть функцию государства только в защите сложившегося порядка общественных отношений. Государству в одинаковой степени приходится решать и общественные задачи: поддерживать обороноспособность страны, организовывать систему образования, здравоохранения; проводить гибкую национальную политику, если государство оказывается многонациональным; строить дороги, дамбы, организовывать связь, сбалансированное развитие различных
Из сказанного о государстве сделаем некоторые обобщения. Государство – историческое явление. Его появление закономерно. Его функции можно разделить на два больших блока: 1) поддержание сложившегося социально-экономического уклада общественной жизни; 2) хозяйственно-организаторская и социально-политическая.
Признаки государства: органы власти, органы насилия, законодательство, налоги, территория. Государство развивается от тиранического к демократическому, от династического правления к парламентско-республиканскому. Бытовавшее ранее представление о возможности существования общенародного государства – недалекий миф, теоретически несостоятельный. Заставить государство служить интересам всего народа, сделать его народным по духу – это в силах только избирателей. Появление классов и государства, коренные сдвиги в социально-экономическом укладе общественной жизни, атмосфера соревнования в выживании, динамизм внутри самого уклада общественной жизни, резкое повышение требований к личности каждого и многое другое – таковы результаты развития производительных сил.
История как непрерывная смена моделей социальной реальности. Человеческий фактор в истории
Всю историю становления человечества в сотни тысяч лет можно условно поделить на два периода: предысторию человечества и его историю. Последний период определяется в исторической науке длительностью в 10 тыс. лет. Но и этот, уже «исторический», период человеческое общество в различных ареалах земной цивилизации проходило неравномерно. А если выразиться более точно, то в каждый исторический период на земле сосуществовали рядом цивилизации разного уровня развития и так называемые «отсталые» народы не спешили сливаться с более развитой цивилизацией, когда оказывались в непосредственном соприкосновении: многовековые традиции, обычаи, верования, язык, весь уклад жизни, сложившийся за столетия, оказывались устойчивее всех нахлынувших элементов европейской культуры. Это наблюдалось на североамериканском континенте, когда туда пришла англосаксонская цивилизация; тасманийцы в Австралии еще и сегодня живут по своим законам, хотя формально являются гражданами Британского государства. Коренные народы Экваториальной Африки не спешат становиться «цивилизованными». И совсем странно, на первый взгляд, протекает жизнь племен южноамериканских индейцев, превративших свои селения в этнографические музеи с живыми экспонатами: они стали местами туристических экскурсий, где нужно платить «доллар» за посещение самого селения, доллар – за посещение хижины вождя, доллар – хижины шамана, доллар – за участие в рыбалке, доллар – за возможность получить огонь трением (хотя сами индейцы пользуются зажигалками), а о предстоящем посещении узнают по мобильной связи и готовят заранее весь спектакль «первобытной жизни».
Примеры подобного плана можно приводить бесконечно. Философия требует анализировать основное, закономерное. А закономерности таковы: каждая общность развивается, хотя темпы развития различны; развитие производительных сил, деятельность везде являются определяющим фактором; разные народы, пусть и в разное историческое время, проходят в основном одни и те же стадии развития; примерно похожим выступает становление мировоззрения и духовной жизни вообще. Поэтому каждый тип жизненного уклада со всей спецификой материальной и духовной жизни философия определяет как модель социальной реальности, а все развитие истории – как смену моделей социальной реальности.
В XIX веке марксизм, опираясь на идеи Сен-Симона, рассматривал историю человечества как историю смены общественно-экономических формаций, положив в основу смену способов производства. Для современника Маркса и Энгельса – Фейербаха, – история была историей смены религий; гегелевский вариант истории народов – это шествие мирового духа по земле, который «успокаивается» в Германии. Сегодня общественные науки рассматривают все человечество как сосуществование мировых цивилизаций: европейской (в совокупности с североамериканской), азиатской, арабоязычной, африканской, индокитайской.
Какова социальная реальность современной России? В свое время (в начале XX века) появилась теория «евразийства», как особенность российской цивилизации. В 50-е годы президент Франции Ш. Де Голль выдвинул идею строить единую Европу «от Атлантики до Урала» – очень понравившуюся тогдашнему лидеру СССР Хрущеву. Сегодня Россия уходит от партийно-идеологического тоталитаризма и приобщается к европейским ценностям: наблюдается демократизация общественной жизни, состязательность кандидатов при проведении выборов в органы власти, пересматривается былое негативное отношение к владельцам средств производства, собственность у нас уже не орудие эксплуатации, а средство личностного самоутверждения, и законодательство открывает равные возможности участия в предпринимательской деятельности. Совершенствуется само законодательство. Решен вопрос с гражданскими свободами (слова, печати, мнений, передвижения, места жительства и др.). Ведущие авторитеты европейского общественного мнения факт демократизации общественной жизни в России признают уже без всяких оговорок.
Но на пути полного приобщения России к европейской цивилизации стоит одно очень серьезное препятствие: наш национальный менталитет, состоящий в преклонении перед власть предержащими. Народные массы России много столетий были в полной экономической зависимости от властей: деревенский мужик даже после 1861 года (проведение освободительной реформы) оставался в руках помещика. Его наличная собственность не позволяла ему только не умереть с голода, а чтобы жить достойно, ему приходилось низко кланяться. Надежды были связаны лишь с благосклонным отношением начальства. Для мужика начальниками были староста и управляющий, для городского рабочего – фабричное начальство, от мастеров до инженеров и начальников участков, которые могли «побаловать» хорошей работой в случае твоего примерного поведения.
С наступлением эпохи «строительства социализма» положение нисколько не изменилось: сельский житель превратился в заложника подневольного сельского труда; он не имел паспорта; приусадебный надел земли был минимальным (чтобы личное подсобное хозяйство не могло служить источником доходов!); требовалась обязательная годовая выработка числа «трудодней» (в противном случае огород урезывался). Контроль за исполнением налогоплатежей был таким, что во дворах крестьян пересчитывали даже поголовье кур. За коров и овец приходилось тоже платить молоком и шерстью. В селах среднерусской полосы авторитет заимели козы: чиновники о них забыли.
В городе рабочий чувствовал себя «пролетарием»: он не имел никакой собственности, но за хороший труд, особенно за ударный, мог рассчитывать получить «даром» квартиру, бесплатное образование, медицинскую помощь, почти даром – путевки в местные и не столь отдаленные дома отдыха. Но производственная дисциплина была жесткой: «планово повышалась производительность труда» (в конце календарного года шел пересмотр норм выработки), расценки были продуманы так, что почти рядом работали «рабочая аристократия» и низкооплачиваемые рабочие, профсоюзная солидарность становилась мифом (профсоюзы – «приводные ремни партии»); за малейшее непослушание и вольнодумство – перевод на нижеоплачиваемую работу или снятие с очереди на путевку, квартиру, предстоящую посылку на «повышение квалификации» или в школы партийного, профсоюзного или комсомольского резерва и т.п. Жизнь шла в сети производственных, партийных и профсоюзных инструкций и постановлений, при четком единодушии в «поддержку» любого начинания, идущего из Москвы. Человек труда был превращен в марионетку, которой манипулировала многочисленная армия партийного и производственного чиновничества. Его всюду «воспитывали».
В итоге село и город формировали «героев трудового подвига», но убивали человека, его право на мысль, на инициативу, на надежды и веру в свои силы. «Единица – вздор! Единица – ноль», – писал «трибун» Маяковский, готовый «волком выгрызать бюрократизм». Помимо своей воли, он, не подозревая того, «наступил на самую больную мозоль» тоталитарной партийно-бюрократической системы социализма, а все поняв, счел нужным застрелиться.
В России столетиями воспитывалась психология преклонения перед инструкциями и чиновничеством, народ ожидал «благ»; а чиновник чувствовал себя всесильным благодетелем. Это остается и сегодня нашим национальным менталитетом. Нам предстоит еще долго изживать психологию своей ущербности, на радость чиновникам! Трудящийся не может, не знает, не умеет себя защищать, он еще не почувствовал себя личностью. Чиновник ликует: его власть еще долго будет незыблемой. Неужели, действительно, каждый народ имеет такое правительство, которого он заслуживает?