Основы философии
Шрифт:
Разумеется, без Большого взрыва не было бы нас с вами, глубокоуважаемый читатель. Но это обстоятельство не позволяет нам утверждать, что все состоит из материи. Допустим, я придерживаюсь мнения, что лгать позорно. Разве мое мнение состоит из материи? Конечно же, нет. Чувства, эмоции, мысли — все это не состоит из материи. Вместе с тем их существование, надо полагать, невозможно вне человека, без его материальной основы.
Единое — это числа. Пифагор
Первая атака на проблему многого и единого оказалась несколько грубоватой, возможно успех достигается более изящными средствами. Видимо, Пифагор думал именно так.
Автор немного увлекся следствиями из основного тезиса Пифагора. Возвратимся непосредственно к его анализу. В какой степени прав Пифагор! В очень большой. Пифагора должны глубоко чтить математики (что, кстати, насколько нам известно, они и делают). Действительно, именно математики показали всю силу теории чисел и числовых методов. Отдавая должное математике, мы все-таки вряд ли согласимся с Пифагором, что все можно свести к числу. Числа позволяют нам понять количественную сторону дела, но не качественную. Допустим, у меня зубная боль. Используя числа или их своеобразные словесные заместители типа «сильно», «не очень», «немножко», «противно», я могу сообщить врачу значимую для него информацию («Ой, как сильно болит зуб!»), но отсюда не следует, что зубная боль есть число; зубная боль, как и всякая боль, есть чувство.
Если бы Пифагор был прав, то философия была бы математикой. Но в такой подмене нет необходимости. Математика не может заменить философию, философия не может заменить математику.
Нам вновь не удалось раз и навсегда разрешить проблему многого и единого. Тем не менее в понимании этой проблемы мы сделали существенный шаг вперед. Это ясно из того, что числа позволяют нам описывать самые различные по качеству явления, используя единообразный подход.
Многое не существует. Сюрпризы элеатов
В то время как все вроде бы самые мудрые философы считали, что со многим дело ясное, оно существует, и все свое внимание обращали на единое, нашлись философы, среди них мудрейшие — Парменид и Зенон (оба из города Элеи), которые очевидное сделали неочевидным и, как говорится, перевернули все «с ног на голову». Они не только утверждали, но и доказывали, что многое вообще не существует. Мнение о реальности многого, говорили они своим оппонентам, является облаком чувств. Нельзя слепо доверять чувствам: прямая палка на границе вода/воздух кажется изломанной, но она на является таковой. Мнения надо обосновывать, учили элеаты.
Неужели действительно можно доказать, что многое не существует? Элеаты рассуждали таким образом.
1. Вопреки чувствам и впечатлениям нельзя помыслить множественность. Если вещи могут быть бесконечно малыми,
2. Если нет отдельных вещей, то нет и движения, ибо движение выступает как изменение положения вещей. Опять же, говорят элеаты, в данном случае Зенон, давайте логично непротиворечиво рассуждать. Разве действительно стрела может лететь? Может быть, чувства обманывают нас в очередной раз?
Чтобы пролететь определенное расстояние, стреле надо сначала пройти его половину, а чтобы ее пролететь, надо пролететь четверть расстояния, и далее — одну восьмую пути, и так до бесконечности. Получается, что невозможно из данной точки попасть в соседнюю, ибо ее, по логике рассуждений, нет. Получаем снова парадокс: стрела не летит.
Рассуждения элеатов произвели на греческих философов неизгладимое впечатление. Они сознавали, что попали в безвыходное положение. Рассуждения элеатов они расценивали как апории (а, т. е. нет, и пора — щели). Если верить чувствам и практическим данным, то выходит, что стрела летит. Если же верить уму, то она вроде бы покоится на месте, весь мир покоится. Для ищущих впечатлительных греков такое положение дел было невыносимым. И выход из ситуации нашелся.
Единое — это атомы и пустота
Лучшие греческие философы заметили, что элеаты в своих рассуждениях делят рассматриваемую реальность до бесконечности. Например, рассуждая о множественности, элеаты считают, что между двумя вещами есть третья, меньшая и так далее, вплоть до бесконечно малых вещей. В рассуждениях стрела не сдвигается с места, ибо перед ней поставили бесконечный ряд уменьшающихся по направлению к нулю отрезков. Левкипп и Демокрит нашли радикальный выход: они стали утверждать, что существуют неделимые фрагменты (атомы) вещества, пространства и времени. Атомы вещества с эпохи древних греков и до наших дней называют просто атомами, атомы пространства называются аме'рами, а атомы времени хрононами. Кроме атомов вещества есть еще и пустота. Итак, любая вещь состоит из атомов и пустоты. В этом, мол, и состоит тайна соотношения единого и многого, вещей много, но все они построены из атомов и пустоты.
Каждая вещь состоит из определенного, не бесконечного числа атомов и промежутков пустоты. Неправомерно считать, что между атомами и пустотой находится еще нечто. Всякая вещь имеет конечные размеры. Стрела действительно движется, ибо движение есть, по определению, прохождение определенного числа атомов пространства (амер) за определенное число атомов времени — хрононов.
Представления, развитые атомистами, позволили объяснить множество явлений природы, не случайно они вошли в золотой фонд физики, а также биологии (после открытия гена). На философском же фронте уже во времена атомистов разразился нешуточный кризис. «Подвела» теорема Пифагора.