Основы гуманной педагогики. Книга 1. Улыбка моя, где ты?
Шрифт:
Человек, ищущий в себе Бога, познающий свою бессмертную сущность, проявляет это в том, что любит, творит добро, познаёт мир и людей, всё вокруг, он человечен, справедлив. И учится этому, делая всё это сознательно, целенаправленно, искренне. Тем самым утончает, совершенствует, развивает свой дух, становится свободным, внутренне богатым и творит свою духовную жизнь.
Устремлённость к постижению воли духа уже есть духовность, есть вера в Бога.
Может ли он творить зло? Нет, не может, ибо оборвётся нить с Высшим.
Если образование
Оно и устремит их к творению добра, и научит, как это делать, научит добромыслию, доброречию, будет взращивать в них любовь.
Это будет гуманным образованием.
Оно будет гуманным ещё и потому, что подход к ребёнку станет сущностносообразным, личностносообразным. Гуманный образовательный процесс не может пользоваться насильственными мерами.
Метр педагогики объясняет: «Всё школьное учение и вся школьная жизнь должны быть проникнуты разумным, религиозным и нравственным элементом. В школе должна царствовать серьёзность, допускающая шутку, но не превращающая всего дела в шутку, ласковость без приторности, справедливость без придирчивости, доброта без слабости, порядок без педантизма и, главное, постоянная разумная деятельность. Тогда добрые чувства и стремления сами собой разовьются в детях, а зачатки дурных наклонностей, приобретённые, быть может, прежде, понемногу сгладятся. Это, так сказать, гигиеническое влияние школы действует незаметно, но чрезвычайно сильно и прочно. Оно гораздо важнее того патологического влияния, которое оказывает школа поощрениями, наказаниями и моральными наставлениями».
Не могу оторваться от страниц книги, где Учитель учителей размышляет о поощрениях и наказаниях.
Вечный спор педагогики, вечный, потому что авторитарная педагогическая мысль не может представить себе образовательный процесс без поощрения и без наказания, а гуманная мысль не может привыкнуть к этим насильственным способам.
Выписываю постулаты Учителя:
– Поощрения и наказания уже не безвредные средства, а лекарства, которые вытесняют болезни из организма другой болезнью.
– Чем менее нуждается школа или семья в этих, иногда необходимых, но всегда лекарственных и потому ядовитых средствах, тем лучше.
В чём дело, Учитель? Почему эти ядовитые средства иногда необходимы? Когда это – иногда, и каковы причины этого иногда?
Константин Дмитриевич успокаивает меня следующими своими размышлениями:
– И пусть педагог не забывает, что если поощрения и наказания остаются и до сих пор необходимы для детей, то это показывает только несовершенство искусства воспитания.
А если искусство воспитания и обучения будет совершенно?
Ясно, тогда отпадёт необходимость в этих «лекарствах». И если кто из учителей и воспитателей достиг в себе совершенства, то для него эти авторитарные средства станут немыслимыми.
Продолжаю выписывать
– Лечат только больного.
– Но, к несчастью, в наше время болезни нравственные весьма обыкновенная вещь, а наше домашнее воспитание и устройство школ таковы, что не только не уничтожают зачатки нравственных болезней, но часто развивают их с ужасающей быстротой и силой, так что для излечения их приходится прибегать к ядам, вытесняющим одну болезнь и поселяющим на её месте другую.
– Таковы все наказания и поощрения, действующие сильно на детское самолюбие, а также основывающиеся на одном страхе, чувстве боли и т. п.
– Много говорили у нас о том, чтобы выгнать все наказания из школы, но рациональнее было бы требовать такого устройства школ, при котором награды и наказания сделались бы ненужными.
«Такое обустройство школ» – иначе, гуманное обустройство!
– Моральные сентенции едва ли даже не хуже наказаний; приучая детей слушать высокие слова нравственности, смысл которых не понят, а главное, не прочувствован детьми, вы приготовляете лицемеров, которым тем удобнее иметь пороки, что вы дали им ширмы для закрытия этих пороков.
Вот ещё страницы, которые указывают нам путь утверждения гуманности в образовании.
Человека можно развить гуманно не только изучением классических языков и так называемых гуманитарных наук, но ещё гораздо более и прямее:
религией,
языком народным,
географией,
историей,
литературой,
природой.
Только надо, чтобы они давали пищу духу, которая развивает и укрепляет его.
Реализм и гуманизм можно найти в каждой науке, и различие будет заключаться собственно не в различии наук, но в различии способа их изучения.
Можно из истории сделать реальную науку, можно из Закона Божия сделать тоже реальную науку. И наоборот, можно арифметикой и химией развивать гуманность в человеке, и даже обучение грамоте можно сделать гуманным и реальным.
В гуманно-образовательном влиянии учения надобно отличать собственно два влияния: влияние науки и влияние самого учения.
Уничтожьте школьную скуку, – и вся смрадная туча, приводящая в отчаяние педагога и отравляющая светлый поток детской жизни, исчезнет сама собой.
Это мысли Константина Дмитриевича Ушинского.
Спешу задать вопросы Учителю:
– Что значит «религиозный элемент» и какую роль играет он в гуманизации образования?
Ответ: Если мы не ставим религию средоточием гуманизации образования, то только потому, что она должна стоять во главе его, и потому, что вообще не ставим религиозного воспитания в числе наук.
– В чём различие между религией и наукой?
Ответ: Наука изучает только постижимое, религия устремляет дух человека к вечному и вечно непостижимому. Сознательная мысль есть основание науки; врождённая каждому человеку вера – основание религии.