Основы гуманной педагогики. Книга 2. Как любить детей
Шрифт:
Однажды Дейда Варо подозвала меня к себе и спросила:
– Ты от меня что-то скрываешь?
Я покраснел.
– Завтра я вам передам… – сказал я.
В ту ночь я и мои друзья очень постарались: на пишущей машинке отпечатали всю поэму (она была длинная, из десяти историй), сделали несколько рисунков, сшили как подобает книге, и на следующее утро наша группа (автор, редактор, художник, корректор) преподнесла её учительнице. Она поэму никому из учителей не показала. Но, как я узнал потом, на педсовете велось обсуждение того, как пресечь бегство учеников с уроков. Многие предлагали ужесточить меры, наказывать организаторов, кого-то исключить из комсомола (напугать, во всяком случае, исключением из организации), созвать родительские собрания и потребовать от них следить за своими детьми.
А кто
В основном, мамы и бабушки, ибо папы или погибли на фронте, или ещё не вернулись с войны, или вернулись инвалидами. До нас дошли слухи о том, как Варвара Вардиашвили и ещё двое учителей защищали нас и советовали коллегам изменить отношение к своим ученикам, подумать, как изгнать скуку с уроков. Но тогда эти идеи считались непедагогичными.
В моей жизни в восьмом классе произошло ещё одно радостное событие. К нам пришла новая учительница математики. Она была старая и давно работала в школе, но пришла в наш класс после того, как предыдущий не смог взять нас в руки и покинул школу. А его заменила прославленная учительница Тамара Казахашвили. Нам было известно, что Варвара Вардиашвили и Тамара Казахашвили дружат друг с другом. Потому наша любовь к Дейда Варо распространилась и на учителя математики. А событием в моей жизни было то, что математика вдруг стала мне доступна, и я даже сделал доклад по иррациональным числам. Я завёл тетрадь «для математики и стихов». А учительница похвалила меня. «Как интересно править твою тетрадь, – сказала она мне, – такое впервые в моей жизни». Я научился решать задачи и примеры, и появились первые пятёрки по математике. Год тому назад об этом я и мечтать не мог.
Люби ближнего своего как себя самого
На уроках любимого учителя мы обсуждали такие произведения и таким способом, что менялось наше отношение к самим себе и окружающим. При этом всё строилось на основе идей «Витязя в тигровой шкуре»; эта поэма была опорой для наших духовно-нравственных исканий. И в классе происходили изменения – они происходили медленно, но были заметны: самые отчаянные – успокаивались, отстающие – подтягивались, грубияны становились мягче.
В девятом, десятом, одиннадцатом классах мы поднялись до такого уровня, что нас хвалили и нам удивлялись. Отношения с учителями пошли на лад.
Думаю, особую роль в этом сыграли доверительные разговоры Дейда Варо с нами. С одной стороны, она, наверное, хотела донести до нас христианскую заповедь: «Люби ближнего своего как себя самого». С другой же, как будто к слову, она то и дело рассказывала нам о судьбе некоторых наших учителей, с которыми мы постоянно конфликтовали и которые не могли поступиться традиционно закреплёнными принципами авторитаризма. Она знала, что учителя эти не изменятся, значит, надо было изменить наше отношение к ним.
Она заговорила с нами об учительнице логики и психологии, которую мы звали «Колдуньей». Боялись и злили её. Иногда она выбегала из класса не в себе. Мы узнали, что в тридцатых годах «Колдунью» с мужем и сыном репрессировали, направили в разные колонии. Она в течение пяти лет не знала о муже и о сыне ничего. Была на грани самоубийства. Перед началом войны её освободили. Долгое время была безработной. Наконец приняли в нашу школу учителем логики и психологии, а по специальности она географ. Но смогла освоить новые науки и стала прекрасным специалистом. Два года тому назад узнала, что мужа расстреляли. А насчёт сына пока никаких известий. Она одна. Единственное утешение для неё – это школа. В ней много мудрости и любви, но она не может их проявить…
Рассказ этот задел нас. Мы задали Дейда Варо много вопросов, и она попросила нас: берегите её, помогите ей, дайте ей почувствовать, что вы любите её.
Наше отношение к учительнице логики и психологии изменилось: слушали внимательно, учились усердно, задавали вопросы, относились с сочувствием и уважением. В общем, проявляли к ней внимание и любовь. Вначале она не понимала, что происходит, оставалась враждебной и недоверчивой. Но со временем она просветлела, улыбнулась. А однажды, рассказывая на уроке психологии о памяти, она вдруг остановилась, села на стул, закрыла лицо руками и заплакала. Мы молча окружили её, кто-то обнял её за вздрагивающие худые плечики и сказал с сочувствием: «Не плачьте, пожалуйста…»
Мы полюбили её вместе с её горем и вызвали в ней ответную любовь и доверие к нам. Мы многому научились у неё на уроках психологии и логики.
Мы облагораживаем учителя физики
Однажды на уроке литературы мы заговорили о романе, который посоветовала прочитать наша учительница. В нём речь шла о герое несправедливом и жестоком. «Как наш физик», – сказал кто-то.
Физик вызывал в нас раздражение и злобу. Человек немолодой, воображавший себя известным учёным, просто издевался над нами. Принципиально никому не ставил пятёрку. «Пятёрка – это мне, – говорил он, – другие же отметки – вам». Ему жалко было и четвёрки ставить. Потому много было в классе троечников и двоечников. Нас возмущали его грубость, насмешки и угрозы. Потому не раз бойкотировали его уроки, мешали ему на уроке, конфликтовали с ним. А он, вместо того чтобы разобраться, почему мы так себя ведём, ужесточал меры, наказывал двойками и угрожал, что каждому испортит аттестат.
Как быть с таким учителем?
Дейда Варо не учила нас жаловаться и не упражняла в написании жалоб и доносов. Это было не в традициях «Витязя в тигровой шкуре». Она пропустила мимо ушей сравнение героя романа с учителем физики и предложила такую творческую работу: написать вместо писателя главу в романе и показать, как злой и несправедливый герой всё же принёс какую-то пользу окружающим. «Подумайте, какая такая сила могла принудить его проявить благородство, понимание». Она озадачила нас – если есть такая сила, то надо применить её в отношении физика. Наши варианты главы романа оказались весьма интересными, и писатель, надо полагать, выбрал бы один из них как завершающую часть. Но более важно было то, что мы уже поняли, как быть с физиком. Пусть он будет таким, какой он есть, а мы все вместе окружим его доброжелательностью, уважением, вниманием, улыбками, да ещё будем изучать физику по мере всех своих возможностей, помогая друг другу; кто-то пусть пойдёт дальше и будет читать дополнительную литературу, будет задавать ему вопросы о проблемах физики и обсуждать их…
Мы сдержали наш уговор, и спустя пару месяцев произошло то, чего и ждали: физик успокоился, признал наши знания, оценил наши к нему отношения, стал сдержанным. Он не говорил об этих вещах, он просто двигался нам навстречу, а мы были готовы принять его облагороженным. Нам самим нравился наш опыт, в котором и мы облагораживались.
И вот произошёл случай, который дал учителю возможность подружиться с нами. После разбора одной физической проблемы, – была она связана с атомной энергией, – он увидел, что некоторые из нас хорошо подкованы по физике. «Молодцы», – вырвалось у него. Тогда один наш товарищ встал и предложил ему следующее: «Уважаемый учитель, мы признаём ваши глубокие знания и научные открытия в физике. Потому решили учредить ещё две высшие отметки – шесть и семь. Отметку семь мы ставим Ньютону, шесть, безусловно, вам, а нам пусть достанутся пятёрки и четвёрки. Нам ещё далеко до вас…» Было сказано это в шутливой форме, мы засмеялись, учитель – тоже. «Ладно, – сказал он, – пусть будет по-вашему».
Так разом повысились отметки по физике.
В девятом и десятом классах мне доставались четвёрки, а в одиннадцатом – пятёрки.
От злобы учителя меня спасает шпаргалка
Оставалась проблема с учительницей русского языка и литературы. Сколько хорошего она могла бы для нас сделать – дать нам заговорить на русском языке, прильнуть к богатейшей русской поэзии и прозе. Владея грузинской литературой, мы могли бы проводить весьма познавательные параллели. Но она этого не сделала. Она, классная руководительница, не любила нас, не любила детей.