Основы изучения языкового менталитета: учебное пособие
Шрифт:
2) Школа Н.Д. Арутюновой исследует универсальные термины культуры, извлекаемые из текстов разных времен и народов. Эти термины также конструируются с позиции внешнего наблюдателя, а не реального носителя языка. Эта деятельность отражена в продолжающихся изданиях проблемной группы «Логический анализ языка» при Институте языкознания РАН, которую и возглавляет Н.Д. Арутюнова. Отметим характерное название одного из сборников – «Культурные концепты» (1991), в предисловии к которому Н.Д. Арутюнова пишет: «Человек живет в контексте культуры. Она является для него «второй реальностью». Он создал ее, и она стала для него объектом познания. Природа познается извне, культура – изнутри. Ее познание рефлексивно. Чтобы в нем разобраться, нужно проанализировать метаязык культуры, и прежде всего ее ключевые термины, такие, как «истина» и «творчество», «долг» и «судьба» «добро» и «зло», «закон»
3) Школа В.Н. Телия, известная в России и за рубежом как Московская школа лингвокультурологического анализа фразеологизмов, исследует языковые сущности с позиции рефлексии носителя живого языка, т. е. это взгляд на владение культурной семантикой непосредственно через субъект языка и культуры. Такая концепция близка позиции А. Вежбицкой, т. е. имитация речедеятельностных ментальных состояний говорящего. В.Н. Телия предлагает свой способ интерпретации национально-культурных смыслов языковых единиц – с позиции внутреннего наблюдателя, «изнутри» языка. Например, при интерпретации коллокации «больная совесть» в лингвокультурном аспекте важна не только ценностная модальность (как если бы совесть страдала от болезни), но и то, что это обусловливает психологический дискомфорт, потому что нравственный изъян вызывает неодобрение, осуждение в обществе, и говорится это в неформальных условиях речи при определенном раскладе социально-культурных статусов и ролей собеседников.
4) Школа лингвокультурологии, созданная в Российском университете дружбы народов В.В. Воробьевым, В.М. Шаклеиным и др., развивающими концепцию Е.М. Верещагина и В.Г. Костомарова. Это направление исследует так называемые безэквивалентные языковые единицы – обозначения специфических для данной культуры явлений (гармошка, бить челом и др.), которые являются продуктом кумулятивной (накопительной, закрепляющей опыт носителей языка) функции языка и могут рассматриваться как вместилища фоновых знаний, т. е. знаний, имеющихся в сознании говорящих. Различия между языками обусловлены различием культур, и легче всего они демонстрируются на материале лексических единиц и фразеологизмов, поскольку номинативные средства языка наиболее прямо связаны с внеязыковой действительностью.
В последнее время активно развивается и синхронический подход к выявлению национального своеобразия мировидения по данным языка. Одним из значительных первых опытов отечественной лингвистики в этом направлении стал выход в 1998 г. коллективной монографии «Роль человеческого фактора в языке. Язык и картина мира». Авторы этой монографии: Б.А. Серебренников, В.И. Постовалова, Е.С. Кубрякова, В.Н. Телия и др. – обосновывают правомерность выделения научного концепта «языковая картина мира» и предлагают пути реконструкции структурных свойств этого феномена через анализ всех уровней языковой системы – в лексике и фразеологии, в словообразовательной и грамматической системах. Основные идеи этого труда можно суммировать следующим образом.
1) В языке (и мышлении) необходимо различать концептуальное и собственно языковое, универсальное и национально-специфичное содержание.
2) Основные свойства любого языка (модальность, персональность, предикативность, дейксис, полисемия и др.) являются антропологически обусловленными.
3) В реальном функционировании языка роль экстралингвистических факторов (познавательных, ценностных, регулятивных, социокультурных) зачастую более важна, чем роль внутриязыковых, структурных закономерностей.
4) «Концептуализация мира в языковом знаке» (Ю.Д. Апресян) имеет «наивный» и неосознанный характер, что отличает «языковую картину мира» от «научной картины мира», являющейся результатом сознательного абстрагирования реальности в познании посредством формально-логического аппарата; в «языковом мышлении» очень силен субъективно окрашенный, конкретно-образный компонент.
Языковая картина мира в этом плане представляет собой диалектику общего и национально специфичного в познании мира. Единство обеспечивается: а) единством среды обитания – мира, в котором живет человек, с едиными для всех нас физическими свойствами; б) единством универсальных способов ориентации в мире, основанных на важнейших для человека бинарных оппозициях (например, верх/низ,
Но при этом в когнитивной деятельности человека все же главная роль принадлежит не тем стержневым общностям, а именно различиям, которые лингвистически и культурно обусловлены. Языковая картина мира как национально специфичная картина мира в этом смысле противостоит концептуальной как общей для всех, независимо от языка [Роль человеческого фактора в языке 1988].
Существенным вкладом в развитие синхронического подхода к анализу национального своеобразия мировидения, отраженного в лексике и грамматике языка, является теория языковой концептуализации мира, разрабатываемая Ю.Д. Апресяном, одним из основателей Московской семантической школы. В работе «Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира» (1986) он утверждает, что в каждом естественном языке отражается определенный способ восприятия мира, навязываемый в качестве обязательного всем носителям языка. В способе мыслить мир воплощается цельная коллективная философия, своя для каждого языка. При этом образ мира, запечатленный в языке, во многих существенных деталях отличается от научной картины мира [Апресян 1986: 5—33].
В современной лингвистике в результате бурного развития семантики и прагматики, сопоставительного изучения языков, усилившихся контактов с поэтикой и логикой идея систематической и национально своеобразной организации семантического материала в каждом естественном языке получила новые мощные импульсы. Реконструкция наивной модели мира на основе полного описания лексических и грамматических значений начинает рассматриваться как сверхзадача семантики и лексикографии, имеющая ценность сама по себе. При этом понятие наивной модели мира дает семантике новую интересную возможность. Языковые значения можно связывать с фактами действительности не прямо, а через отсылки к определенным деталям наивной модели мира, как она представлена в данном языке. В результате появляется основа для выявления универсальных и национально своеобразных черт в семантике естественных языков, вскрываются некоторые фундаментальные принципы формирования языковых значений, обнаруживается глубокая общность фактов, которые раньше представлялись разрозненными. При этом оказывается, что наивная модель мира отнюдь не примитивна. Во многих деталях она не уступает по сложности научной картине мира, а может быть, и превосходит ее.
Идеи Ю.Д. Апресяна и Московской семантической школы дали импульс появлению новых перспективных направлений в синхронических исследованиях национального языкового менталитета и языковой картины мира. Это прежде всего связано с деятельностью новомосковской школы концептуального анализа – Анны А. Зализняк, И.Б. Левонтиной и А.Д. Шмелева, авторов книги «Ключевые идеи русской языковой картины мира» (2005).
Вслед за А. Вежбицкой авторы исходят из положения о том, что ряд слов и выражений любого естественного языка следует считать «ключевыми», если они служат своего рода ключом к пониманию каких-то важных особенностей культуры народа, пользующегося данным языком. Речь идет о каких-то представлениях о мире, свойственных носителям, в частности, русского языка и русской культуры и воспринимаемых ими как нечто самоочевидное. Эти представления находят отражение в семантике языковых единиц, так что, овладевая языком и значением слов, носитель языка одновременно сживается с этими представлениями, а будучи свойственными (или хотя бы привычными) всем носителям языка, они оказываются определяющими для ряда особенностей культуры, пользующейся этим языком.
Для авторов принципиальна необходимость именно синхронического исследования нетривиальных семантических конфигураций, достаточно частотных в бытовом дискурсе (возможно, повторяющихся в значении ряда слов) и относящихся к неассертивным (неявным, невербализованным, имплицитным) компонентам высказывания. Важно не то, что утверждают носители языка, а то, что они считают само собою разумеющимся, не видя необходимости специально останавливать на этом внимание.
Владение языком предполагает владение концептуализацией мира, отраженной в этом языке. Поскольку конфигурации идей, заключенные в значении слов родного языка, воспринимаются говорящим как нечто само собой разумеющееся, у него возникает иллюзия, что так вообще устроена жизнь. Но при сопоставлении разных языковых картин мира обнаруживаются значительные расхождения между ними, причем иногда весьма нетривиальные.