Основы судебно-психиатрической экспертизы
Шрифт:
В связи с этим автор выделяет три юридических признака, формирующих понятие невменяемости. Для того чтобы уголовно-правовая норма, устанавливающая невменяемость, начала действовать и наступили предусмотренные ею правовые последствия (исключение ответственности), необходимо прежде всего наличие предопределенного этой нормой юридического факта: доказанного совершения деяния, предусмотренного уголовным законом. Этот правовой признак служит поводом, обусловливающим саму возможность вопроса о невменяемости лица. Второй обязательный юридический признак – совершение деяния именно данным лицом, что также должно быть предметом доказывания. Наконец, третий правовой признак – невиновное совершение деяния, обусловленное отсутствием умысла и неосторожности в действиях лица, которое в силу болезненного расстройства психики не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими. Этот признак определяется на основе первых двух и включает в себя элементы медицинского характера, которые оказывают влияние
2
См.: Протченко Б.К. К понятию невменяемости // Сов. юстиц. 1987. № 17. С. 20–22.
Отсюда необходимость критического подхода к устаревшей Инструкции от 27 октября 1970 г., которая в качестве одной из основных задач судебно-психиатрической экспертизы предусматривает не только определение экспертами-психиатрами психического состояния лица, но и дачу ими заключения «о вменяемости подозреваемых, обвиняемых, подсудимых» (п. «а» гл. 1). На необоснованность такого подхода к выводам заключения экспертов-психиатров прямо указано в пункте 3.9 ранее упомянутого приказа Минздрава РФ № 401 от 12 августа 2003 г.: «Не допускаются экспертные суждения и выводы по вопросам, относящимся к исключительной компетенции органа (лица), ведущего производство по уголовному или гражданскому делу (вывод о вменяемости – невменяемости…)». Более того, в информационном письме ГНЦ социальной и судебной психиатрии им. В.П. Сербского от 2001 г. особо подчеркивается, что эксперты-психиатры не в праве употреблять даже сами термины «вменяемость» и «невменяемость», а следователь и суд неправомочны требовать этого от экспертов. Таким образом, из всего сказанного следует, что задача врачей-психиатров, проводящих судебно-психиатрическую экспертизу, должна сводиться к заключению не о вменяемости или невменяемости обследуемого лица (это прерогатива суда!), а о его психическом состоянии, об отсутствии или наличии у него болезненного нарушения психики, в том числе и во время совершения общественно опасного деяния, о тяжести этого расстройства. То, что суждение о тяжести болезненного психического расстройства эксперты-психиатры исходя из требований закона вынуждены будут облекать в словесную форму «юридического» критерия (как возможность или невозможность осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими), не должно отождествляться с выводом о вменяемости или невменяемости подэкспертного.
Среди значительного числа подэкспертных нередко встречаются лица с пограничными формами психической патологии в виде неглубокого интеллектуального снижения, легких эмоционально-волевых и других нарушений. Пограничный характер подобных аномалий и расстройств не исключает у таких лиц возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими, т. е. дает суду основание признать их вменяемыми. Вместе с тем имеющиеся у таких вменяемых лиц психические отклонения, которые органически «вписываются» в психологическую структуру личности, могут накладывать отпечаток на их противоправное поведение в конкретной криминальной ситуации. Особенности экспертной оценки таких случаев отражены в ст. 22 УК РФ, которая сформулирована следующим образом: «1. Вменяемое лицо, которое во время совершения преступления в силу психического расстройства не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, подлежит уголовной ответственности. 2. Психическое расстройство, не исключающее вменяемости, учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер медицинского характера».
Если в тексте данной статьи УК медицинский критерий налицо, то юридический критерий невменяемости представлен в частично нарушенном, «усеченном» виде. И хотя в действующем УК термин «ограниченная», «уменьшенная» вменяемость не упоминается и конкретных рекомендаций об употреблении этого понятия в названной норме нет, ст. 22 УК, по сути, решает вопрос в пользу именно этого понятия. При этом следует, однако, отметить, что установление невозможности лица в полной мере (либо возможности не в полной мере) осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий должно быть отнесено не только и даже не столько к компетенции экспертов-психиатров, сколько психологов, тем более что такая оценка предусмотрена в отношении несовершеннолетних, причем даже в тех случаях, когда отсутствует и медицинский критерий невменяемости, например в ч. 3 ст. 27 УПК, где речь идет о наличии умственной отсталости несовершеннолетних, не связанной с психическим расстройством. В ч. 3. ст. 20 УК также говорится о том, что если несовершеннолетний достиг возраста, с которого начинается уголовная ответственность, «но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством,
Состояние вменяемости – невменяемости устанавливается судом только на один период времени – на время совершения общественно опасного деяния. Если же во время совершения преступления человек был психически здоров, а впоследствии, в стадии предварительного следствия, до вынесения судом приговора либо уже после осуждения (во время отбывания наказания) у него наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, то такое лицо в соответствии со ст. 81 УК РФ освобождается от дальнейшего отбывания наказания. Применительно к данной статье речь идет не о вменяемости – невменяемости, так как лицо, заболевшее психическим расстройством после совершения преступления, должно быть согласно ст. 21 УК признано вменяемым, а об установлении уголовно-процессуальной недееспособности, т. е. неспособности в силу своего болезненного состояния психики участвовать в производстве по делу и осуществлять самостоятельное свое право на защиту.
Критерии, содержащиеся в ст. 21 и 81 УК РФ, которые в обоих случаях могут быть определены как медицинский и юридический, по своему значению далеко не равнозначны. Государству, обществу не безразлично: имеет ли оно дело с преступником, заслуживающим уголовного наказания, или с тяжело психически больным человеком, общественно опасные действия которого – это не вина его, а беда. Законодательные положения, отражающие аналогичный подход к решению указанных вопросов, содержатся также в ч. 1 ст. 443 и ст. 445 УПК. При диагностике психических нарушений, возникающих после совершения преступления, эксперты должны оценить форму психической патологии, варианты ее течения и исход. Это необходимо для конкретных рекомендаций о мерах медицинского характера и выводов о перспективах дальнейшей после выздоровления уголовно-процессуальной деятельности подэкспертного.
В ч. 4. ст. 81 УК РФ предусмотрено, что лица, заболевшие после совершения преступления, в случае их выздоровления могут подлежать уголовной ответственности и наказанию, если не истекли предусмотренные законом сроки давности. Таким образом, при временных расстройствах психической деятельности указанные лица после лечения возвращаются на следствие и суд, а при хронических психических заболеваниях по окончании принудительного лечения утрачивают способность участвовать в следственно-судебных действиях и остаются в ведении органов здравоохранения.
Судебно-психиатрическая экспертиза свидетелей и потерпевших
Свидетельские показания наряду с другими фактическими данными (п. 2 ч. 2 ст. 74 УПК) являются одним из важных источников доказательств. Показаниям свидетелей и потерпевших принадлежит особая роль. Уголовно-процессуальный закон обязывает свидетеля и потерпевшего явиться по вызову лица, производившего дознание, следователя, прокурора, суда и дать правдивые показания: сообщить все известное ему по делу и ответить на поставленные вопросы (ч. 6 ст. 56, ст. 79, ч. 5 ст. 42 и ч. 2 ст. 78 УПК).
Однако показания свидетеля или потерпевшего далеко не всегда отвечают этим требованиям, в связи с чем могут вызвать обоснованные сомнения у следствия и суда. Свидетельские показания могут быть неполноценными, некачественными в силу разных причин. Они могут быть результатом недобросовестного отношения к даче показаний, когда свидетель или потерпевший умышленно утаивает известные ему факты, имеющие значение для дела, и сообщает заведомо ложные сведения (лжесвидетельствует). За дачу таких заведомо ложных показаний законом предусмотрена уголовная ответственность (ст. 307 УК РФ).
Показания свидетеля или потерпевшего могут быть правдивыми, но неправильными, когда человек искренне стремится достоверно изложить те или иные факты или обстоятельства, но заблуждаясь, впадая в психологическую ошибку, невольно искажает их. От этого не может быть застрахован ни один даже самый добросовестный свидетель, стремящийся как можно точнее воспроизвести в памяти события, очевидцем которых он был. Непроизвольные ошибки свидетелей могут зависеть от множества причин, оказывающих влияние на процесс восприятия и воспроизведения обстоятельств, интересующих следствие и суд. В числе таких причин в первую очередь оказывается влияние эмоций, нарушающее точность запечатления в памяти и последующего изложения событий. Ясно, что очевидец, тем более потерпевший, не остается безразличным к правонарушению, свидетелем или жертвой которого он оказался. При этом могут сказываться непроизвольные ошибки, обусловленные свойствами памяти индивида, а также искажением восприятий в силу неблагоприятных условий наблюдения того или иного факта или события, субъективной трактовкой воспринятого и т. д.