Особая реальность (перевод Останина и Пахомова)
Шрифт:
– И мне бы они показались такими же.
– Как же ты отличаешь их от настоящих людей?
– Настоящий человек, когда ты видишь его, выглядит как светящееся яйцо, поддельный – как человек. Это я и имел в виду, когда говорил, что гуахо невозможно увидеть. Они принимают любые обличья – собак, койотов, даже перекати-поля, какие угодно. Но дело в том, что, когда их видишь, у них остается тот же облик, который они себе выбрали. Все прочие существа меняются: выглядят, например, как светящиеся
– А зачем они нас дурачат?
– Все мы – клоуны, все дурачим друг друга. Гуахо принимают облик тех, кто нас окружает, и кажутся нам теми, кем они на самом деле не являются. Разве они виноваты, что мы не видим их?
– Все-таки их роль мне непонятна. Что они делают в этом мире?
– С таким же успехом можно спросить, что делают в этом мире люди. Я не знаю. Мы здесь, это все. Гуахо тоже; не исключено, что они появились здесь раньше людей.
– Что значит – раньше?
– Люди были здесь не всегда.
– Где здесь – в Америке или в мире? Снова завязалась дискуссия. Дон Хуан заявил, что единственный мир для него – земля, по которой он ходит. Я спросил, откуда он знает, что люди были в этом мире не всегда.
– Очень просто, – ответил он. – Люди плохо знают мир, в котором живут. Любой койот знает куда больше. Его не одурачишь подделкой.
– Но мы их ловим и убиваем. Почему они дают себя обмануть?
Дон Хуан так долго смотрел на меня, что я смутился.
– Койота можно поймать, отравить, застрелить, – сказал он. – Койот становится жертвой, потому что ему неведомы человеческие хитрости. Но если он уцелеет, можешь быть уверен: больше его не поймаешь. Опытный охотник никогда не поставит западню в одном месте дважды. Он знает: если койот умрет в капкане, другие койоты увидят его смерть, которая еще долго будет там витать, и станут обходить это место. А люди никогда не видят смерть там, где умер их ближний. Они догадываются о ней, но не видят.
– А может койот увидеть гуахо?
– Конечно.
– Каким он его видит?
– Чтобы это узнать, надо стать койотом. Могу сказать, что для вороны гуахо выглядит как колпак: снизу – круглый и широкий, вверху – остроконечный. Некоторые из них светятся, но большинство – тусклые и массивные. Напоминают мокрую тряпку, очень неприятные.
– А ты как их видишь, дон Хуан?
– Я уже сказал: так, как они выглядят. Они способны принять любую форму. Могут прикинуться камнем, могут – горой.
– Они что – разговаривают, смеются?
– Ну, если они среди людей, то ведут себя как люди; если среди животных – как животные. Звери их побаиваются, но, привыкнув, не обращают на них внимания. Да и люди тоже. Вокруг нас толпы гуахо, а мы их не замечаем. Потому что привыкли видеть только поверхность вещей.
– Ты хочешь сказать, что некоторые люди из тех, кого я встречаю на улице, на самом деле – не люди? – в замешательстве произнес я.
– Да.
Это утверждение показалось мне абсурдным, но я не мог допустить, чтобы дон Хуан говорил что-то ради красного словца. Я заявил, что это похоже на россказни об инопланетянах. Дон Хуан ответил, что его не волнует, на что это похоже, просто не все, кого мы видим на улице, – настоящие люди.
– Почему ты считаешь, что все люди в толпе – действительно люди? – спросил он с серьезным видом.
Как я мог объяснить – почему? Просто привык так считать.
Не дождавшись ответа, дон Хуан сказал, что, попав в людное место, любит понаблюдать за толпой. Настоящие люди, если их видеть, напоминают световые коконы, и вдруг среди этих коконов появляется человеческая фигура.
– Очень забавная картина, – засмеялся дон Хуан. – Люблю сидеть где-нибудь в парке или на автобусной станции и наблюдать за окружающими. Иногда тут же распознаешь гуахо, а бывает, видишь только обычных людей. Однажды я увидел в автобусе сразу двух гуахо, они сидели рядом.
– Два гуахо – признак чего-то важного?
– Конечно. Все, что они делают, – важно. Из их действий брухо способен черпать силу. Если у бру-хо нет своего гуахо, но он умеет видеть, то, наблюдая за действиями гуахо, он может овладеть силой. Меня научил этому мой благодетель, и, пока у меня не появился собственный гуахо, я частенько наблюдал за ними в людской толпе. Всякий раз, когда я видел гуахо, он чему-нибудь меня учил. А ты – встретил сразу троих, и впустую!
Пока мы не кончили собирать ловушку, дон Хуан не произнес больше ни слова. Потом, словно припомнив что-то, повернулся ко мне и опять заговорил о гуахо. Он сказал, что, если гуахо двое, они обязательно одного пола. Те двое, которых он видел, были мужчинами. Мне встретились двое мужчин и женщина – случай из ряда вон выходящий.
Я принялся расспрашивать. Могут ли гуахо принимать облик детей? Будут ли это дети одного пола? Могут ли гуахо представлять людей разных рас? Способны ли они воспроизвести семью из мужчины, женщины и ребенка? Напоследок я спросил, приходилось ли ему видеть гуахо за рулем автомобиля или автобуса.
Дон Хуан молча улыбался; но, услышав последний вопрос, засмеялся и сказал, что вопросы надо задавать точнее. Правильнее спросить, видел ли он гуахо, который бы управлял авто– или мототранспортом.
– Ты забыл про мотоцикл! – сказал он с озорством, и я рассмеялся вместе с ним.
На этом наш разговор не кончился. Дон Хуан объяснил, что гуахо воздействуют на людей не прямо, а косвенно. Вступать в контакт с гуахо – дело опасное: они могут пробудить в человеке самое худшее. Твое ученичество кажется тебе долгим и трудным – но иначе и быть не может: только освободившись от всего случайного, можно выдержать встречу с гуахо. Старик рассказал, что, когда его благодетель впервые столкнулся с гуахо, тот его изрядно покалечил. У самого дона Хуана шрамы от первой встречи с гуахо долго не заживали и исчезли лишь после того, как он нашел с гуахо общий язык.