Особенная
Шрифт:
Все нежное личико Лики было покрыто багровыми пятнами, теми самыми пятнами, которые так испугали ее самое на детском тельце Танюши. Рот ссохся до неузнаваемости, почернел и жадно глотал воздух. Огромные, ярко горевшие горячечным блеском глаза, были широко раскрыты в их потемневших орбитах, и смотрели на тетку безумным, ничего непонимающим взглядом.
А губы чуть слышно произносили непонятные, странные слова:
— Танюша! — лепетала в бреду Лика. — Куколка бедная… Цветочек лотоса и хризантемы… Хризантемы!.. О, сколько их! Целый лес… Целое поле… Хризантемы —
И она снова заметалась в мучительном, нечеловеческом по своей силе, томлении и забилась головой о подушки.
— Лика, моя деточка, моя дорогая! — склоняясь над дорогой больной, произнесла тетя Зина.
И, никогда, во всю жизнь не проронившая ни единой слезы, эта энергичная женщина заплакала, как ребенок, горячими, жалобными слезами…
День и ночь тетя Зина не отходить от постели больной. Никого не подпуская к ней, кроме доктора, жениха и матери. Кровать Лики поставили в светлую, большую комнату, предварительно вымытую и дезинфекцированную сулемой. Лучший доктор столицы приезжает к ней ежедневно, тщательно осматривает и выслушивает больную и то и дело меняет лекарство каждый день.
Зинаида Владимировна, как верный страж, день и ночь прикована к большому креслу у Ликиной кровати, где дежурила с не меньшим самоотвержением до сих пор, теперь из сил выбившаяся Мария Александровна. С мучительным ожиданием вглядывается тетя в исхудалое до неузнаваемости лицо своей любимицы, всеми силами стараясь облегчить невыносимые страдания молодой девушки, вслушиваясь в ее бессвязный лепет.
Четырнадцатый день борется между жизнью и смертью Лика. И только на четырнадцатый день, неожиданно для всех окружающих, приходит в себя. Болезнь приняла лучший оборот, лечение и тщательный уход восторжествовали над смертью, и ей стало лучше.
— Небывалый случай! — произнес знаменитый доктор, изумленно поднимая брови. — Небывалый случай, — повторил он еще раз. — Тяжелая форма… — он произнес мудреное латинское слово, — в соединении с нервным волнением. — Поздравляю вас, сударыня, у вашей племянницы железный организм, — обратился он к тете Зине, — и к вечеру больная окончательно придет в себя. Позаботьтесь только, чтобы ничто не взволновало ее… Никакая случайность, так как организм субъекта еще очень хрупок.
— Детка моя, отходили тебя, родная моя! — полным трепета и волнения голосом говорила тетя Горная по уходе врача, склоняясь над головой Лики. — Спаси тебя Господь, бедная, милая детка! — и она перекрестила затихшую теперь в легком забытьи племянницу.
— Мери, голубушка! — минутой позднее обратилась тетя Зина к Марии Александровне,
И Мария Александровна приняла на себя эту нелегкую задачу.
Прошла еще неделя. Лика уже сознавала все окружающее, слабо улыбалась матери и ела из ее рук и кашку и бульон.
— Наделала же я вам хлопот, мамочка, — тихо говорила она своим измученным, слабым голоском.
— Золотая моя! Живи только, поправляйся и ни о чем не думай, — отвечала та, с беззаветной любовью глядя в исхудалое личико больной.
— А известий нет из приюта, милая мамочка? — осведомилась минутой позднее Лика.
— Как же, как же! — поспешила ответить Мария Александровна. — Князь каждый день приезжает, говорит, что детишки чувствуют себя великолепно на даче. И твоя Таня поправилась вполне.
Лика счастливо улыбнулась.
— И еще есть для тебя и другая приятная новость, — снова заговорила Мария Александровна. — Тетя Зина едет сюда к нам… — с легкой нерешительностью заключила она.
— Что?
Сильно-сильно забилось сердце молодой девушки, грудь ходуном заходила под тонкой тканью сорочки от охватившего ее волнения.
— Когда? Когда она приедет, тетя моя? — задыхаясь от радости, пролепетала больная.
— Да теперь уж скоро, Ликушка, телеграмма была, — фантазировала Мария Александровна, с тревогой следя за малейшими изменениями на этом худеньком личике и все еще не решаясь сказать правду, трепеща за свою слабую дочурку.
— Скоро будет теперь, говорите вы? А как скоро? Сегодня? Или, может быть, мамочка… да говорите же, не мучьте, милая! — едва слышно прошептала Лика.
— Ликушка, золотая, не тревожься детка моя! — совсем растерявшись и гладя по головке как ребенка молодую девушку, успокоила дочь Карская.
— Лика моя! — послышалось в ту же минуту с порога комнаты и заплаканная Зинаида Владимировна в одно мгновение была уже подле постели больной.
— Тетечка! — могла только вскрикнуть Лика, замерла от счастья у нее на груди.
XXIV
Месяца два спустя, совсем уже выздоровевшая, Лика венчалась с князем Всеволодом Гариным.
Богатырь Сила Романович и Толя были шаферами у невесты.
Лика убедила мать не делать роскошной свадьбы. Она упросила князя ассигнованные на свадебные торжества деньги пожертвовать на питомник.
Приглашенных было немного: семья Карских, тетя Зина, Рен с мужем, баронесса Циммерванд, Сила с сестрою и больше никого. Таково было желание жениха и невесты. Тотчас после венчания решено было поехать в Нескучное, которое князь купил у Марии Александровны, и где они с Ликой решили устроить богадельню и больницу для бедняков. Тетя Зина и Хана должны были сопутствовать им туда.