Особенности личностного и семейного функционирования родственников наркозависимых
Шрифт:
Исследование семейного бремени у жен пациентов с опиоидной зависимостью показало, что субъективное и объективное бремя воспринимается ими как тяжелое, переносимое с трудом и, отметим, парадоксальным образом не имеет взаимосвязи с социально-демографическими и клиническими параметрами, включая длительность зависимости (Shyangwa, Tripathi, Lal, 2008).
N. Nebhinani, B. N. Anil, S. K. Mattoo и D. Basu (2013) провели сравнение паттернов семейного бремени родственников больных опийной наркоманией мужчин с инъекционной и неинъекционной формой употребления. По их данным, группа родственников потребителей инъекционных опиатных наркотиков, по сравнению с группой родственников наркозависимых, не употребляющих опиаты инъекционно, характеризовалась большей выраженностью показателей
В отечественной литературе описания, посвященные изучению «бремени семьи», практически отсутствуют. В доступных источниках мы обнаружили две работы, посвященные исследованию «семейного бремени» родителей больных шизофренией, а именно: изучению объективного и субъективного бремени родителей детей (средний возраст 13,4 ± 1,8 года) с расстройствами шизофренического спектра (Корень, Куприянова, Сухотина, 2012), а также оценке удовлетворенности в различных сферах жизни у родителей взрослых детей (средний возраст 33 ± 1,32 год), больных шизофренией (Корман, Бочаров, 2010).
Вместе с тем проблематика, затрагиваемая в исследованиях, посвященных бремени семьи, нашла свое отражение в работах Н. А. Ерофеевой (2013). Так, в ходе анализа психологических особенностей близких родственников пациентов с алкогольной и игровой зависимостью, автором было выявлено, что для матерей и жен таких больных характерны: финансовые затруднения, сужение круга интересов, отсутствие собственных интересов и увлечений, суицидальные мысли, жалобы соматического характера. Автор отмечает, что в некоторых случаях родственники больных игровой зависимостью вынуждены были ухудшить свои жилищные условия (переменить место жительства) для погашения долгов, связанных с игрой.
Концепция «бремени семьи» в основном сосредоточена на исследовании ущерба родственников, опекающих хронически больного, и принципиально не рассматривает механизмы возникновения их состояния. Данная модель в большей степени ориентирована на изучение фактических последствий, проблем и переживаний, возникающих у близких таких больных. Она зачастую игнорирует глубинные групподинамические отношения, связывающие членов семьи, то есть не учитывает специфику групповых норм, правил, личностных паттернов, понимание которых значимо для формирования целостного представления о жизни лиц, вовлеченных во взаимодействие с больным, страдающим хроническими аддиктивными, психическими или соматическими расстройствами.
Отражая наличие выраженных проблем и негативных переживаний у родственников аддиктов и подчеркивая необходимость организации специальных форм помощи данному контингенту, концепция «бремени семьи» представляет собой попытку скорее всесторонне (учитываются трудности и переживания, затрагивающие различные сферы жизнедеятельности), чем системно исследовать проблемы, существующие у членов семьи больного. При этом характер взаимосвязей между изучаемыми явлениями анализируется исключительно с точки зрения прагматических концепций. Кроме того, концепция «бремени семьи» не отражает момент фрустрации той деятельности близких больного, которая направлена на изменение их жизненной ситуации. Такая фрустрация в большей мере отражена в концепции выгорания.
1.3. Синдром выгорания у родственников больного наркоманией
Термин «синдром выгорания» традиционно рассматривается для описания расстройств, возникающих в результате перегрузок, обусловленных профессиональной деятельностью (Водопьянова,
Появление данного термина связывают с именем психиатра H. J. Freudenberger (1974), который использовал его для описания постепенного эмоционального истощения, потери мотивации и работоспособности, наблюдавшихся им у волонтеров, работавших с наркозависимыми больными в бесплатной клинике святого Марка. Автор и сам испытал на себе воздействие выявленного им феномена выгорания, вследствие чего приведенные им описания носят автобиографичный характер.
Интересно отметить, что наблюдения H. J. Freudenberger связаны с описанием последствий длительных отношений с наркозависимыми больными и тем самым подчеркивают деструктивный характер воздействия отношений с аддиктом на окружающих его людей. Этот характер, несомненно, усиливается под влиянием эмоциональной привязанности к больному, значимости отношений с ним.
Одновременно с работой H. J. Freudenberger социальный психолог C. Maslach (1976), интервьюируя различных работников из сферы обслуживания (human services workers), обнаружила, что люди, работающие в данной сфере, часто ощущают эмоциональное истощение, кроме того, у них формируются негативные представления и эмоции по отношению к клиентам или пациентам. По мнению автора, кризис профессиональной компетентности, переживаемый лицами помогающих профессий, во многом связан с эмоциональным беспорядком (emotional turmoil), разладом в эмоциональной сфере. Выявленные С. Maslach феномены определили ее интерес к разработке концепции профессионального выгорания (Schaufeli, Leiter, Maslach, 2009).
С. Maslach и ее коллеги определяют выгорание как синдром эмоционального истощения, деперсонализации и снижения личностных достижений, который может встречаться у лиц, чья деятельность имеет отношение к работе с людьми (The Maslach Burnout Inventory / ed. by C. Maslach, S. E. Jackson, M. P. Leiter, 1996).
Основываясь на данных, полученных в ходе интервью, наблюдений и психометрических процедур, С. Maslach и S. E. Jackson (1981) стали рассматривать выгорание как многомерный конструкт и создали инструмент для его измерения – Maslach Burnout Inventory (MBI). Этот инструмент оказал существенное влияние на формирование концепции выгорания и длительное время повсеместно использовался специалистами при проведении исследований по данному вопросу (Schaufeli, Leiter, Maslach,1996).
MBI включает трехмерный конструкт, состоящий из таких блоков, как эмоциональное истощение, деперсонализация и редукция личных достижений. Первая версия этого опросника (MBI-Human Services Survey) была предназначена исключительно для работы с людьми, чья профессия была связана со сферой услуг, однако дальнейшее изучение феномена выгорания показало, что данный феномен может выходить за рамки помогающих профессий и применяться к другим специальностям, требующим креативности, способности быстро решать поставленные проблемы, руководить или воспитывать. В связи с этим выгорание получило более обобщенное определение – «состояние истощения, для которого характерно циничное отношение к ценности собственных занятий и сомнения по поводу способности действовать» (Maslach Burnout Inventory, 1996). На этой основе была разработана вторая версия опросника (MBI-General Survey), позволяющая работать с более широкой популяцией (Maslach Burnout Inventory – General Survey / W. B. Schaufeli [et al.]). В качестве измерений в данной версии выступали истощение, цинизм и профессиональная неэффективность.
Трехфакторная структура первого и второго варианта опросника показала свою инвариантность в различных профессиональных и национальных группах (Bakker, Demerouti, Schaufeli, 2002; Leiter, Schaufeli, 1996; Richardsen, & Martinussen, 2004; Schutte N. [et al.], 2000). Тем не менее, в настоящее время отсутствуют убедительные данные об общей этиологии эмоционального истощения, деперсонализации и редукции личных достижений (Shirom, Melamed, Toker [et al.], 2005), а некоторые исследования свидетельствуют о том, что каждый из этих компонентов может развиваться отдельно, независимо от других (Golembiewski, Boss, 1992; Golembiewski, Munzenrider, 1988).