Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра

Мединский Владимир Ростиславович

Потом его и вовсе, считай, не стало. 7000 жителей — этой ли участи заслуживал один из древнейших русских политических центров?

Галичина... Когда-то вольная земля. А сегодня это плантация. На ней собирают богатые урожаи оранжевых фруктов, которые потом поставляются в Киев.

Понятно, что под фруктами я имею в виду не апельсины с мандаринами, а украинских националистов. Сами украинцы говорят: «Не будь этой Галичины, жили бы нормально, как прежде, в одной стране с русскими». К тому же само слово навсегда замарано — была такая 14-я гренадерскя дивизия СС «Галичина».

Как же поиздевался исторический

процесс над этой благодатной землей на западном рубеже Руси!

Предки современных галичан, услышав, что они СЕЙЧАС говорят о русских, не стали бы долго рассуждать. Зарубили бы сразу — ведь сами они считали себя русскими. Да что там «считали»!

Русскими они и были — по крови, по вере, по самоназванию. И край их назывался Красной Русью. С предателями общего русского дела, отступниками, в те рыцарские времена как-то не принято было особо церемониться.

Сегодня все иначе. Сегодня и заговорить по-русски в окрестностях Галича небезопасно, а выходцы оттуда составили костяк боевых дружин «оранжевой» революции в Киеве. Красная Русь так долго находилась под чужеземной властью, неизменно враждебной к России, что пропиталась этой ненавистью.

Ненависть Галичины пришлась очень кстати, когда был запущен PR-проект «незалежной Украины». А то, что эта страна является просто PR-проектом, причем финансируемым отчасти извне, для меня очевидно. Было взято название государства, которого никогда не существовало (точнее, просуществовало оно где-то полгода в период Гражданской войны), были влиты серьезные средства, поработали технологи, амбиции политиков помножились на доверчивость избирателей — и вуали. Вот вам новая страна на политической карте мира.

Правда, государственность невозможно построить на голом PR. Не случайно многие политологи и знатоки истории уверены: PR-проект под названием «Независимая Украина» тоже исторически обречен.

Даниил Галицкий: PR на экспорт.

Про пчел. Галицкий проект

В Галицкой Руси судьбы князей, как и в Новгороде, находились в руках веча, вече — в руках бояр. Боярами становились не только наследственные аристократы, но и лихие люди, джентльмены удачи, сумевшие добиться богатства. Для того чтобы закрепиться в Галиче, надо было обладать какими-то невероятными талантами. Между тем галицкий проект стал делом жизни князя Даниила. И самым успешным из всех, что он затевал.

В Галиче правил еще его отец, который разбирался с непокорными боярами проверенными дедовскими способами: зарывал живьем в землю и казнил другими изысканными муками. «Не передавивши пчел, меду не есть», — приговаривал при этом отец Даниила. (Наш самый знаменитый пчеловод, московский градоначальник, ужаснулся бы такой интерпретации своего замечательного мирного хобби.)

Когда отец погиб, Даниилу было всего 4 года. Вече клялось верно охранять его, но, конечно, обмануло. Стоило появиться претенденту на княжеский стол, который пообещал боярам новые льготы и выгоды, как княгине пришлось бежать из города с ребенком на руках. Княгиня (!) ночью проникла через отверстие в городской стене, боясь выйти через ворота.

Потом Даниил вернулся. Потом снова бежал. Вернулся. Бежал. Вернулся... И так продолжалось двадцать лет. Он возвращался самыми разными способами. То привлекал иностранные войска — венгерские

или польские. То освобождал город от иностранных захватчиков — венгров или поляков. Вот характерный пример его очередного возвращения, изложенный летописцем.

«Данило смело подъехал к Галичу. Жители стояли на стене. Данило обратился к ним: "О мужи галицкие, долго ли еще будете терпеть державу иноплеменных князей?" Все они в один голос закричали: "Вот он, наш держатель, Богом данный!" И все пустились к нему, как пчелы к матке». (А вот эта благостная летописная картинка, конечно, вызвала бы умиление у любителя пчеловодства Юрия Михайловича.) Бояре кланялись князю в ноги и просили прощения.

Галицкий проект Даниила состоял в том, что в этой беспокойной семейке он всегда позиционировал себя как отец. Он никогда не отрекался от своего наследственного права на эту землю, всегда выражал самое горячее желание сюда вернуться, готов был ее защищать. Даниил стал политической константой на Юго-Западе Руси; 10, 20, 30 лет — а он все не отступается, по-прежнему готовый занять место отца за столом!

«Отец нации», «отец народов» — все это не ново, но по-прежнему эффективно, как и почти 800 лет назад. Стандартный пиар-ход, но им не побрезговал и Иосиф Виссарионович, самый сильный пиарщик XX века и «Отец всех народов».

(— Алэксей Максимович, пачему бы вам нэ написат роман «Атэц»? — Я попытаюсь, Иосиф Виссарионович. — Да, папитайтес. Папитка — нэ питка, нэ правда ли, Лаврентий Павлович?)

Иго в головах

В 1237 году страшное опустошение постигло Русскую землю. По ней прошел Батый. Все города Рязанского княжества были сожжены, страна обезлюдела. Татары сожгли Москву и истребили в ней старого и малого. Везде внук Чингис-хана Батый встречал отчаянное сопротивление и везде побеждал.

На Руси была задействована концепция устрашения, опробованная до этого во многих местах. В геноциде не было ничего личного. Монголам просто надо было внушить русским мысль: там, где появляются монгольские войска, там неизбежность. На христианскую Русь неописуемая жестокость завоевателей производила еще более сильное и мрачное впечатление, чем на захваченные до этого деспотические восточные государства. Точечный геноцид бил в цель.

Небольшой городок Козельск защищался семь недель, пока его жители не были перебиты до последнего человека. Татары до основания разрушили стены, «козляне же ножи резахуся с ними». Батый потратил три месяца на разгром Северо-Восточной Руси и два месяца стоял под Козельском, потеряв за время осады крошечной и стратегически совершенно ненужной крепостишки 4000 воинов.

Завоевать Русь в течение одной кампании не получилось, как это не вышло впоследствии ни у Наполеона, ни у Гитлера. Войско Батыя понесло большие потери. Наступила весна, и монголы лишились возможности использовать замерзшие реки в качестве дорог. Они ушли, оставив за собой дымившуюся пустыню.

Монгольская армия не могла быть слишком большой, потому что была конной, а это фураж, обозы. Но психологическое оружие — нечеловеческая жестокость — гипнотизировала. Происходившее не укладывалось ни в какие рамки. Воля к сопротивлению подавлялась. Иго наступало в головах. PR-составляющая нашествия значительно превосходила его военную силу.