Особенности национальной гарнизонной службы
Шрифт:
Храм, вознесенный к самому небу
…Церквушка, непостижимым, поистине чудесным образом прилипшая к почти отвесной скале, открылась вдруг, когда уже не оставалось сил идти дальше по узкой, вырубленной в горе тропинке, а упрямое сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди из-за острой нехватки кислорода. Уловив боковым зрением какое-то сияние в вышине, я поднял глаза и, не веря им, увидел парящую в пронзительно-синем небе маковку. И невольно прищурился от блеска православного креста, окруженного ярким нимбом горного солнца.
Остаток пути, надо сказать, я преодолел на одном дыхании, забыв об усталости и разреженном
Перед тем, как попасть сюда, я, естественно, вычитал всю доступную информацию о женском монастыре, возникшем в далеких южных горах еще на рубеже XVIII—XIX веков, но никогда не думал, что посещение этого места оставит в моей душе неизгладимый след.
Забытые властями и собственным народом послушницы, возраст самой младшей из которых приблизился к восьмидесяти годам, поразили меня истовостью веры, силой духа и искренностью любви ко всем нам, грешным. Поразили и, пожалуй, впервые заставили задуматься над тем, какой жизнью я жил до сих пор. Не буду преувеличивать: я не стал фанатичным прихожанином церкви, в которой был крещен, не научился бить земные поклоны и читать молитвы, соответствующие тому или иному состоянию собственной души. Просто почувствовал в себе силы, способные помочь преодолеть любые трудности и испытания.
День, проведенный в вознесенном под самые небеса храме, в обществе чистых духом и помыслами людей, готовых поделиться с ближним последним куском хлеба и принять на себя чужую боль и заботу, пролетел незаметно. Потому, что тебе были рады. Потому, что тебе было легко и светло. Потому, что ты был у себя дома.
И только ступив на крутую тропу, чтобы вновь опуститься на пыльную землю, я вдруг сообразил, как далеко от дома нахожусь. Вспомнил, что в России нет такого бездонного черного неба, таких высоких, теряющихся в ночном мраке гор, таких ароматов и звуков, которыми пропитан окружающий воздух. Я брел по змеящейся под ногами тропинке, рождающей камнепад после каждого неверного шага, и думал, как далеки наши мелкие и суетные заботы от того, к чему мне только что посчастливилось прикоснуться. Как много здоровой и чистой энергии влил в меня тот чудный источник русского духа, из которого я только что испил.
Никогда прежде не испытываемая благодать не оставила меня даже тогда, когда я спустился на адскую жаровню нагретой за день асфальтовой дороги, ведущей в наш гарнизон. Я оглянулся на черные горы за своей спиной, чтобы хотя бы взором прикоснуться к тому, крошечной частичкой чего я себя ощутил. Но вокруг был только непроглядный антрацит душной южной ночи. И я уже не различил в окружающем мраке ни тропинки, ни скалы, в которой она вырублена, ни купола, парящего в небе, ни монахинь, как будто сошедших с древней фрески. И невольно подумал о том, как хрупок и беспомощен мир, в котором я только что побывал. И как много потеряет наш мир, когда из него уйдет последняя из монахинь, молящих о мире для всех нас, молящихся здесь о своей далекой Родине.
Перспективы
Место службы в штабе округа нежданно-негаданно открыло передо мной абсолютно новые перспективы дальнейшей жизни. Проведя со мной короткое собеседование, седой полковник, оказавшийся моим очередным армейским
Подобные мысли, признаться, возникали у меня еще в высокогорном гарнизоне, где я имел возможность составить достаточно полное представление об офицерской службе и абсолютно точно знал, что обычный для подобного общественного института маразм компенсировался различными льготами, а его «интенсивность» была напрямую связана с тем, насколько хорошо военнослужащий знал свое дело и выполнял свою работу. Позже, правда, я убедился, что степень влияния сановных маразматиков на службу отдельно взятого офицера несколько более значительна, чем мне это поначалу представлялось, и пересмотрел свои прежние взгляды, но это было потом. А пока я с головой ушел в новую работу и с чувством искренней признательности вспоминал своих коллег и учителей по приграничному гарнизону, с помощью которых немало преуспел в том, чем мне приходилось заниматься.
Круг моих новых служебных обязанностей был значительно шире прежнего, но я достаточно легко справлялся с ними и даже выкраивал время на то, чтобы заработать написанием статеек в газету или для радио и занятиями с детками офицеров штаба. Таким образом я ежемесячно набирал сумму, эквивалентную своей интуристовской зарплате, и был рад получить возможность помогать материально жене и только что родившемуся сыну. В тот же момент, когда мне было объявлено, что я прошел конкурс на замещение должности переводчика окружного ансамбля песни и пляски и отправлюсь вместе с армейскими артистами на другой континент, счастью моему не было границ! И думаю, вполне понятно почему, ведь ситуация по советским временам была абсолютно нереальной: мне, не сотруднику спецслужб, не офицеру даже, а сержанту срочной службы (!) предстояло выехать за рубеж. И не в какую-то там пээнэрию или гэдээрию, а на зеленый континент! К кенгуру и диким собакам динго!
Стриптиз
Официальным руководителем делегации был назначен начальник того самого отдела политуправления округа, к которому я был прикомандирован, что, надо полагать, стало решающим условием назначения меня переводчиком. Насколько я это понимаю теперь, мой прямой воинский начальник не без труда отстоял мою кандидатуру, объяснив представителям компетентных органов, что в составе администрации нашей группы и без того хватает их представителей, а со 120 отобранными в ее состав артистами не может не быть хотя бы одного переводчика. Аргументы и личное поручительство полковника, очевидно, показались убедительными, моя фамилия была включена в список членов делегации, и после прохождения десятка проверок и заполнения сотни анкет я впервые оказался на зеленом континенте, во что, признаться, и сегодня верю с большим трудом.
О своих заокеанских впечатлениях я когда-нибудь непременно напишу, но сейчас хочу поведать лишь о паре абсолютно дурацких эпизодов, которые так плавно вписались в мою армейскую службу, что стали ее органической частью.
В крупнейший на континенте город мы прибыли ранним утром в субботу, зная, что нам предстоит провести целых два беззаботных дня отдыха перед тем, как приступать к демонстрации преимуществ социалистического строя путем лихого отплясывания армейских танцев и хорового исполнения строевых песен.